Воины расходиться не хотели. Одни еще не получили своей доли от добычи, другие не имели права даже на это. А потому путь для собравшейся армии был только один…
— Конному до Стены можно пройти за месяц, — с легкостью объяснил Судибей, когда на пиру по случаю успешного набега Олег словно ненароком задал ему этот вопрос. — Но это коли у хана небольшая свита и никакого груза. Только припасы да заводных в достатке. Идти сотней или двумя — втрое дольше получится. Много воинов, много припасов. Заводными не обойдешься да много и не возьмешь — траву съедят. Обоз придется собирать.
— А коли сотен не две, а тридцать, тогда как? — уже прямо задал вопрос ведун.
— Тридцать? — в задумчивости откинул назад голову ханский сын. — Плохо, коли тридцать. Тридцать из колодца не напоить. Они и родник любой осушат, и озера дождевые малые. Да еще обоз… Дрова нужны, юрты. Мало ли… Непогода застанет, али отдохнуть понадобится. Тут уж все равно, а путь долгий.
— Нешто непроходима степь для храбрых воинов? — не удержался староста Бий-Султун и подлил хану кумыса.
— Таким числом един путь выходит — вдоль реки, — развел руками степняк. — Через наше кочевье к Ильмяку, там на Тохтыш. За ними два, а то и три сухих перехода выпадет, до потом озеро Жульер будет. Оно не пересыхает, родниковое. Там в долине озер изрядно, Тараз по порубежью обойти можно, дабы в сечу не вступать. Город там стоит в долине. Зело большой — стены высокие, воинов несчитано. Там меча обнажать не стоит. Опосля опять к реке выйдем, и по ней — до Белого моря.[4] Его закатной стороной обходят обязательно, на востоке вода ядовита. Горы там ужо, непривычно. Зато от моря Или течет, и долина широкая. Из той долины в соседнюю перевалить, а там и до Стены недалече. Но тут меньше четырех месяцев никак не получится. И то коли повезет.
— А со скотом? — внутренне сжавшись, задал последний вопрос ведун.
— Тут уж разницы нет, хан волка, — с наслаждением выпил кумыс степняк. — По рекам воды хватит. Токмо с выпасом тяжко выйдет. Прямо гнать — так падет скотина, травы не хватит. Петлями придется идти. Менять их. Одних от воды отводить, других к воде. Через день менять. Разводить широко надобно, дабы всем пастбища хватило. Большие зело концы выйдут, тяжелые.
— Еще и охранять как-то, — согласно кивнул Середин. — Плечо большое, от края до края день скакать придется. Коли с одной стороны кто нападет, с другой никто и не узнает.
— Нет, не так делать надобно, — замотал головой Судибей. — У стад и впереди дозоры малые выпускаются, дабы издалека опасность заметить и знак подать. Хоть сырым дымом от факела. Ан сотни кулаком собранным показывать. Кочевья тамошние известны, путь-то торный. Заворачивать надобно в кочевья да упреждать, что с миром мимо пройдем. Пастбища мы им, знамо, потравим. Но коли знать будут, какая сила у нас, противиться али пакостить не посмеют: мы же вернемся да за обиду сквитаемся. К чему им такой разор? Свою кровушку терять — это не чужую лить. Никому не по нраву.