– Sie’qellie...[18]
Нож, блеснув лезвием в свете костра, скрылся в наруче, а Лесс, стянув остатки рубашки с моих плеч, принялась покрывать их поцелуями. Запах лунной ночи, исходящий от нее, стал совсем каким-то сумасшедшим и почти осязаемым... настолько, что заглушил собой запах леса и дыма костра.
Я одной рукой расстегнул пояс так, что штаны спали, другой – подтолкнул сидхе, укладывая ее на одеяло. Голова была потеряна где-то по дороге, так же как и остатки самоконтроля. Я уже не мог контролировать свое возбуждение, я сходил с ума от ее запаха, от ее глаз, ставших глубже самого глубокого океана, от ее нежной, несмотря на все походы, кожи... Поэтому, когда наконец случилось то, чего я ждал с момента, как увидел Лесс во время ее демонстративного купания, я не смог сдержать победного рыка.
У меня было ощущение, что повторилась ночь нашего знакомства, когда я мог слышать приглушенные стоны Алессьер через дверь. Только сейчас все было... несколько иначе. И Лесс вела себя не настолько спокойно, как тогда, по крайней мере, она даже и не пыталась как-то сдерживать свои вскрики. Волосы девушки растрепались, черные пряди с синеватым отливом перемешивались с рубиновыми, сидхе прижимала меня к себе, вжимая в себя, впиваясь ногтями в мою кожу, наверняка оставляя заметные следы, которые тут же затягивались – и сменялись новыми царапинами... Балансирование на грани безумного наслаждения и острой, почти режущей боли... И, как ни странно, даже самые сильные и резкие движения не причиняли боли сидхе – скорее только распаляли...
Я сходил с ума от страсти и наслаждения. Я обладал ею. Я отдавался ей. Она обладала мною. Она отдавалась мне. Вся. Целиком. Без остатка...
Лесс вздрогнула, ее вскрики на миг захлебнулись, а в уголках глаз блеснули слезы... не прозрачные, как у человека... а голубоватые, отчего казалось, что ее глаза на миг затянулись блестящей голубой пленкой... Она вцепилась пальцами в мою ладонь, как в свои квэли часом ранее, как утопающий хватается за доску, или не в силах удержаться на скале...
Я в ответ крепко ухватил ее ладонь и сам дошел до пика наслаждения... заполняя ее окончательно... чувствуя слияние... Я прорычал что-то сквозь сжатые зубы и, обессилевший, опустился рядом с девушкой.
Она несколько секунд смотрела затянутыми голубоватой пленкой слез глазами куда-то в небо, словно ища там не то невидимую пока звезду, не то еще что, а потом попросту отключилась, будто бы окончательно истратив все свои силы. Голубые слезы скатились из-под опущенных ресниц по щекам, оставляя чуть заметные следы на белой коже. Рубиновый глаз браслета загорелся ярче, помогая владелице восстановиться. Но даже в состоянии, близком к сну-смерти, она не отпустила мою ладонь.