Я не договорил, осекся. Бьерсард сильно и резко дернулся в руке. Потом еще раз и еще...
* * *
Наверное, здесь когда-то располагалась замковая часовня... Но сейчас дела в ней творились отнюдь не боголюбивые.
В центре обширного помещения завис человек.
Нет, не повешенный...
Он просто висел в воздухе, вернее, сидел на нем, скрестив под собой ноги, подобно кочевникам-йордлингам, привыкшим таким образом устраиваться на коврах, устилающих их шатры.
Руки человек сложил на груди, ладони сплел каким-то странным образом, – так, что пальцы весьма напоминали лучи взбесившихся морских звезд, изображенных в Каэр-ла-Рэ повсюду..
Одет он был только в широкие и короткие шелковые шаровары. Порядком заляпанные чем-то, надо сказать.
Возраст висящего определить было трудно – большую часть лица скрывала седая борода и спадающие нечесаные пряди волос, тоже седых.
Человек пребывал в полной неподвижности и словно не замечал меня.
Я откашлялся.
Никакой реакции.
– Мы тут энто... сай магик... – забормотал я, – мимо, сталбыть, ехамши... а у вас тут, значится, тишь стоит, прям как на погосте.. ну и затревожились мы, сталбыть, ну как стряслось чего...
Внезапный порыв ветра ударил в лицо, а затем раздался Голос. Я не знаю, принадлежал ли он человеку, зависшему посреди комнаты, – губы бородача не шевелились. Громыхающие слова исходили словно бы отовсюду.
– И восстанут спящие, и связанный разорвет свои путы! И примут камень за сталь, а за сталь заплатят кровью! И двое, одинаковых лицом, погибнут лютой смертью!
Голос грохотал в моих ушах, он заполнял собою комнату; казалось, он выдавливал из нее воздух... Я не мог дышать, слова, подобно ядовитым семенам, проникали в мой мозг и прорастали там зловещими, сочащимися кровью, ростками.
Голос стих.
Человек в центре комнаты резко поднял голову – и в тот же миг страшный удар чего-то невидимого швырнул меня через комнату. Я врезался в дверь и вынес ее вместе с косяками в коридор...
Спас меня Бьерсард. Я держал топор перед собой, и он принял на себя основную тяжесть удара, нанесенного мне невидимым оружием мага. Лезвие багровело раскаленным металлом, медленно остывая.
Пошатываясь, я встал посреди кучи обломков, недавно бывших добротной дверной филенкой, и крикнул Тигару и Хладе:
– Бегом отсюда! Уносим ноги!
Мэтр в таком приказе не нуждался – и без него сломя голову несся по коридору.
* * *
Итак, мы приступили к исполнению моего хитроумного замысла – принялись уносить ноги. Первым мчался Тигар – нелепо наклонив вперед свою огромную лысую голову, словно таран, готовый вышибить любую дверь и сокрушить любую каменную кладку.