– Ты покажешь мне дорогу, если я выйду прямо завтрашним утром? – спросил Эсон.
– С радостью. Люди Дер Дака убивали моих родичей, и я хочу видеть, как ты его убьешь.
Эйас подошел к ним. В каждой руке его было по боевому топору. С шеи свисал бронзовый кинжал, ее охватывали три витые золотые гривны.
– С тел снял, – объявил он.
– На копь пойдет, – ответил Эсон. – Теперь мы можем обойтись без щедрости Лера.
– Я возьму с собой топоры – они сделаны альбиями, – сказала Найкери. – Ты возьмешь кинжал и все три гривны. Надень их. Только воин, обладающий подобным сокровищем, имеет право вызвать на поединок вождя-быка йерниев.
– Печь, – пробормотал, поднимаясь на ноги, Интеб. – Мы забыли про нее. Плавка должна уже закончиться.
Они поспешили к печи. Интеб отгреб в сторону угли, закрывавшие углубление в дне печи. Египтянин заглянул в него, но, кроме пепла, ничего не увидел. Эсон схватил кусок мокрой шкуры, обернул ее вокруг руки и стал шарить на дне углубления. Раздалось шипение, и он извлек оттуда нечто… потом уронил, чтобы не обжечь пальцы.
Перед ними потрескивал диск серебристого металла, с плоской поверхностью и округлым дном, плотный и увесистый.
– Олово, – проговорил Эсон. – Наконец. Это может быть только олово.
На рассвете следующего дня Найкери с Эсоном оставили дом Лера. Накануне старик сначала не слушал их и был исполнен решимости немедленно уводить племя в более безопасное место. Найкери то кричала, то просила, и наконец он прислушался к ее доводам. По слепоте ему было бы лучше остаться в знакомом доме… так он и рассудил в конце концов. Если Эсон победит Дер Дака, набеги прекратятся и альбии смогут жить в мире. Лер хотел в это поверить и дал себя убедить.
Из-под земляного пола вырыли несколько сундуков. Лер принялся искать в одном из них и отложил в сторону небольшой камень, поверхность которого была изрезана формами для отливки из меди топоров и тесел. Потом из сундука появилась шапка с вырванным из гнезда плюмажем, подбитая кожей. Когда ее выменяли, Лер уже и не помнил. Для благородного воина она, в общем-то, не годилась, но выбирать было не из чего. Эсон получил также толстую кожаную куртку и круглый йернийский щит. Но у него был меч – он один перевешивал все остальное.
Найкери вела Эсона через болотистые торфяники, по тропе, протоптанной целыми поколениями. Ночью шел дождь, и воздух пах прелью и вереском. Над поляной беззвучно кружил сокол, потом сложил крылья, камнем упал вниз и вновь взмыл, унося в когтях зверька. Солнце грело, но воздух оставался прохладным – в такой день хорошо путешествовать. Эсон напевал себе под нос. Найкери шла впереди, неся мешок с припасами, взятыми в дорогу. Она шагала ровно и размеренно, ноги не знали усталости, упругий зад оттопыривал юбку, колыхал полосы шерсти, сбегавшие от пояса вниз. Глядя на все это, Эсон ощутил желание, давно не знавшее удовлетворения.