После несчастного случая со Сбыхом Дарник решил про себя, что лошадь – это проклятое животное, и лучше обходить его стороной. Но две остроносые кобылки Вочилы быстро покорили его сердце. В отличие от мелких коренастых бежецких лошадок они казались верными и понятливыми помощницами своему хозяину, и так оно на самом деле и было. Впервые увидел Дарник и настоящее, обтянутое кожей деревянное седло со стременами. Как-то, сжалившись над умоляющим взглядом мальчишки, кузнец сам предложил ему проехаться в своем седле. Столь захватывающего ощущения собственного могущества Дарник еще не испытывал. Приподнявшись в стременах, он метнул в дерево одну за другой обе свои охотничьи сулицы, и броски получились такими же точными и сильными, как если бы он стоял на земле. Разобравшись в конструкции деревянного седла, Дарник сумел изготовить себе точно такое же, и в дальнейшем они с Вочилой не раз верхом отправлялись за пределы Засеки, на узкую и длинную поляну, по которой можно было скакать в полный мах и где дядя показывал племяннику, как надо сражаться верхом, и вот тогда предубеждение Дарника перед лошадьми было основательно развеяно.
Маланка смотрела на его дружбу с хромым кузнецом весьма косо, опасаясь, что тот будет вредно воздействовать на сына. Чтобы успокоить мать и перевести ее мысли в другое русло, Дарник заявил, что ладно, так и быть, он станет великим воеводой, но вовсе не по той причине, по которой она думает. Секрет его решения был прост: в очередной раз перебирая свои будущие взрослые занятия, он пришел к неожиданному выводу, что самые совершенные движения на свете могут быть только у сражающегося мужчины, хотя бы потому, что этими движениями он всякий раз борется за свою жизнь. Ведь самым красивым, что до сих пор ему приходилось видеть, была схватка Маланки с медведем, значит, любое убийство с риском для самого себя и будет самое совершенное, что есть на свете. А искусное убийство на поле боя тысяч врагов тем более всех восхитит и покорит.
Очередную зиму Дарник провел в более тщательном пересмотре и изучении свитков из заветного сундука матери, ведь во многих из них подробно рассказывалось о военных походах. Наталкиваясь на свитки на чужом языке, Дарник обратил внимание, что в некоторых за каждым незнакомым словом следует слово на словенском языке. Долго размышлял, что бы это могло значить, пока не сообразил, что перед ним словарь – ключ к пониманию незнакомого языка. И вот, совершенно не зная, как именно звучат чужие слова, он тем не менее вершок за вершком стал вникать в содержание ранее непонятных свитков, многие из них словно специально оказались руководством по военному искусству и давали прямые указания, какие приемы следует предпринимать в большом сражении: когда вести дальний обстрел, когда изнурять противника ожиданием, а когда с мечами в руках мчаться в ближнюю атаку.