"Брат" прижимал к чурбану ногу обнаженного человека, мужчины, голова которого упиралась в землю, а руки торчали в стороны, как у перевернутой куклы, "…а то они сначала испортят тушу препаратами и процедурами, а потом требуют оформить первым сортом", – закончил
"брат" какое-то свое рассуждение, прицелился и с боксерским выдохом и кряком, с силой, довольно неожиданной при его хилости, одним главным ударом и двумя уточняющими отсек ногу до самого бедра.
Другой, совсем молоденький медик, поднял отвалившуюся часть и понес ее в припаркованный рядом воинский автофургон с надписью "Продукты", а еще один не спеша и как бы нехотя, но очень ловко стал ворочать и вытягивать следующее тело из белого нагромождения голых людей, кое-как сваленных на брезент.
– Еще вчера он хотел и требовал так многого, – услышал за собой
Теплин и увидел Юлию Голодову, почти растворенную среди шатких полос и пятен света и тени, с оранжевым светляком сигареты в руке.
– А? – громко, в полный голос вырвалось у Алеши.
– А сегодня уже все получил.
И уже из отдаления, с призвуком раздвигаемых улыбкой губ:
– Завтра утром я приглашаю вас обсудить некоторые вопросы половой дисциплины.
При всей неотвратимой заданности регламент жизни в клинике был столь запутанным и сложным, что казался непостижимым простому пациенту. Сегодня вы, например, прекрасно выполняли задание по умственной подготовке, но вместо предполагаемого поощрения направлялись на заготовку камня, а завтра, допустив грубую моральную оплошность, неожиданно получали направление разучивать песни, что было немалой удачей. Забегая вперед, скажем, что изредка получалось и так: клиента как бы надолго забывали, не водили на процедуры, занятия и работы, не заставляли заниматься моральным совершенствованием, как это случилось с Алешей, и ему начинало казаться, что его просто упустили при регистрации и потеряли среди хаотичных толп других ненормальных (при этом не забывая выдавать белье и пищу!), как вдруг его выхватывали из общей массы, за которой он доселе наблюдал с сочувствием и, что греха таить, тайным облегчением, и обрушивали на него такие изощренные процедуры, по сравнению с которыми муки товарищей по исцелению казались легкой оздоровительной профилактикой.
У клиентов со стажем выработалась система примет, предзнаменований и методов, порой наивных и суеверных, им противостоять. Так, предполагалось, что вляпаться в кал, что, увы, было не редкостью в плохо освещенных закоулках клиники, значило попасть под скорую и неминуемую нормализацию. Встретить санитара с топором или пилой – жить в клинике долго, спокойно и благополучно.