- Меня, - сказал Брюхатый. - А это не тебе я нечаянно на туфель наступил: двадцать седьмого июня тыща девятьсот семьдесят третьего года: на профсоюзном собрании? Что-то ты тогда был: зеленоватый, а сейчас, гляди-ка, кукарекает. Выговор-то кому тогда всучили?
- А кто всучил-то? Кто?
- Я, в том числе.
- Да ты сам первый лодырь! Прохиндей. Выговор он всучил!.. У меня первый раз недосмотр случился.
- Минуточку минуточку, - прервал Брюхатый, - как это ты выразился - "прохиндей"? Я одиннадцать лет после суда без единого взыскания проработал! А ты мне, обезьяна, будешь еще вякать тут! Сам в выговорах весь, как: Ни одного же собрания не обходится, чтобы тебя:
- Хватит! - взревел Аристарх. - У меня вон, - показал он на стол, - семь почетных грамот лежат!.. Я и то молчу.
- А чего ты можешь сказать? - спросил его Лысый. - Там - семь почетных грамот, а там, - в сторону коридора, - пять покрышек. Я думаю, покрышки - потяжельше, перевесят. Если уж кто самый чистый среди вас, так это я.
- Ой! - изумились.
- Глядите на этого ангела!
- Прямо невеста: в свадебной марле.
- Шариков только не хватает.
- И ленточек разноцветных:
- Да! - гордо сказал Лысый. - У меня две общественные нагрузки, а у вас: У кого хоть одна общественная нагрузка?
Все промолчали.
- А-а, нечего говорить-то. Вы думаете, это на суде не учтется? Все учтется.
- Да, я думаю, все учтется, - сказал Аристарх. - Я думаю, что тот грузовичок с пиломатериалом - тоже учтется.
Лысый подрожал в гневе и обиде губами.
- Ворюга, - сказал он. - Плюс идейный ворюга: с экономической базой. Ты знаешь, сколько тебе за эту базу накинут? Вот сколько нам всем дадут, столько тебе - отдельно - за базу.
- База - для дураков, - струсил Аристарх. - Я - нормальный спекулянт, чего вы тут?
- А-а!.. Очко-то не железное?
- Но ты тоже - не ерепенься тут, кудрявый!..
В это время в дверь позвонили.
Все оторопели на миг: Брюхатый даже за сердце взялся.
Еще резко, длинно позвонили.
- По одному: с вещами, - тихо сказал Чернявый.
- Иди, - кивнул Брюхатый Аристарху.
- Может, это макулатуру собирают: пионеры, - тихо сказал бледный Аристарх. - Подождем.
Опять звонок.
- А я нож-то там бросил! - вскричал Курносый. - Подождите, я нож-то хоть уберу, а то же!..
- Топорик мой:
- А?
- Топорик, топорик, - невнятно повторил Аристарх. И показывал пальцем на комнату Веры Сергеевны. - Топорик:
- Чего топорик?
- Топорик мой тоже возьми, а то нам попытку к изнасило: ой, это: к убийству, к убийству:
- Тьфу!.. - заругался Курносый. И побежал за ножом и за топориком.
- Мама, роди меня обратно: рубля государственного не возьму, - сказал Брюхатый.