После он принялся быстро сбрасывать с себя одежду; на пол полетели джинсы, и Зоя с изумлением уставилась на тот восхитительный, желанный предмет, который буквально разрывался от напряжения.
— Я тебе нравлюсь? — сдавленным голосом прошептала она, видя, что он не предпринимает новой попытки дотронуться до ее вздымающихся грудей.
— Как может не нравиться само совершенство? — Он улыбнулся, а глаза искрились желанием. — Зоя, ты мое совершенство, как же можно не восхищаться тобою?
Нагой, здесь, перед ней, он был прекрасен — такой мускулистый и сексуальный! Ее тело звало его, ее плоть звала его плоть; она жаждала ощутить касание его бедер и его проникновение в самый центр самой себя.
Ее нежное прикосновение было красноречивее всяких слов: дрожащими пальчиками она лелейно окружила его возбужденную плоть, трепетно скользя по ней. Шелковистая кожа тут же повиновалась ее движению, напряглась.
У Фрэнка вырвался сладострастный стон, всем телом он подался вперед, а руками сжал ее округлые бедра, в то время как большие пальцы уже проникли под паутину трусиков. Изнемогая от разливающегося по телу блаженства, Зоя спиной уперлась в шероховатую стену. Неровность холодных камней жалила спину, но она вся затаилась, когда он медленно дергал вниз трусики, будто освобождая ее от ненужных пут. Зоя невольно вскрикнула, ощутив твердость между бедер, по которой так истосковалась.
Сильные мускулистые руки Фрэнка в ту же секунду приподняли ее, и он беспрепятственно вошел в нее, заключая наконец долгожданный союз — такой полный, такой всеохватный, такой глубокий. Оба исторгли стон сладострастия.
Зоя прильнула к нему всем существом, обвила вокруг него ноги (как это уже было когда-то). Его движения были энергичны, поцелуи — сладострастны. Но вот Фрэнк протяжно застонал…
— О Боже, зачем так сразу… — слетело с его губ. Он попытался отстраниться, но она прижалась к нему так сильно, что остановить желание уже не было никаких сил. Он осыпал поцелуями ее веки, еще сильнее сжимал руками бедра. — Сколько раз я клялся, что совершу любовный обряд так, как в первый раз — нежно и эротично, трогательно и возбуждающе. А тут эта холодная стена. Я хотел вкусить твой драгоценный сок, вкусить твое желание, хотел, чтобы ты ласкала меня губами… Я хочу, хочу этого! Я хочу остаться в тебе навсегда.
Зоя будто приросла к его телу и не шевелилась, пока он осторожно нес ее в комнату, а затем опустил на мягкие подушки турецкого дивана. Дождевая свежесть сотворила чудеса: благоухающие цитрусовые деревья напоили ароматом не только воздух — они облили мускусом любви их тела. Зоя лежала под ним, вглядываясь в его прекрасное лицо, восхищаясь его руками, от которых исходила нежность, утишая распаленную плоть. Так продолжалось, пока сладостная пытка не завершилась умиротворяющей судорогой.