Наш остров похож на мечту,
на поиски и стремленья...
Сомнения не может быть. Это из моей «звездной тетради». Когда я, до смерти испуганная, огляделась по сторонам и на лицах почти всех мальчишек увидела злорадное ожидание и в особенности, когда я заметила, что из-за спины Ааду выглядывает Энту, у меня возникло ужасное подозрение. Я бросилась из класса. Примчалась в интернат, открыла ящик ночного столика и сразу убедилась, что моей тетрадки с золотыми звездочками, той, что Урмас подарил мне в новогодний вечер, не было на месте. Кто-то потихоньку взял ее, и теперь она в руках у этой издевающейся компании.
О, какая низость!
Я упала на кровать. Излила в подушку всю свою горечь, боль и позор. Бог знает, почему, но сильнее всего я чувствовала именно позор!
Меня охватывал жгучий стыд, когда я представляла себе, как Ааду, Энту и вся эта ухмыляющаяся банда, которая ничего не пощадит ради своих пошлых насмешек, читала мои записки. Читали мои самые заветные мысли. Мысли, записывая которые, я была так счастлива, потому что мне казалось, что я сумела сказать что-то самое заветное. Теперь мне это уже не кажется. Совсем нет. При воспоминании о любой строчке меня охватывало жгучее чувство стыда. Я громко стонала и, кажется, даже скрипела зубами.
Значит, это и была месть Энту. За что же именно он мне мстит? Что я ему сделала? Я ведь только раза два попыталась защититься от ударов! Ой, до чего же мне опять хочется уйти из этой школы! Опять в мою старую школу, к Урмасу. Если бы можно было сейчас поговорить с Урмасом! Но придется довольствоваться письмом. Только письмом. Только ведь это совсем не то. Надо долго ждать ответа, да всего и не напишешь... И ведь Урмас не может сделать, чтобы не было того, что произошло, просто вместе с ним все было бы легче перенести. Конечно, легче.
Я ударила кулаком по подушке. Наверно, и Свен принимал в этом участие. Мальчишки просто ужасно единодушны, когда задумают что-нибудь в этом роде. Я снова ударила кулаком и тут же почувствовала, как кто-то дотронулся до моего плеча. Я застыла. Не хватало еще, чтобы кто-то видел мою истерику. Медленно поднимаю голову. Надо мной склонилась Лики.
— О, Лики, Лики, Лики! — Я зарываюсь головой ей в колени. Она тихо спрашивает:
— Что с тобой? Почему ты убежала из класса? Я объяснила, почему.
— Ах, значит, это-то они и изучали на большой перемене, когда я проходила мимо, — сказала Лики. — Это что же, твой дневник?
— Не-ет, не совсем, то есть почти дневник. Понимаешь, это мои литературные опыты или, ну, в таком роде... Я пишу в эту тетрадь и это... Ох, это гораздо больше, чем просто выдуманное. Это такое, что никто не должен читать, разве только ты или Урмас, а теперь вот они! Ох, до чего же гадко, до чего все это гадко!