Энту стоял и, казалось, хотел что-то сказать, но я взглянула на него, и он только пожал плечами и исчез.
— Что это с Энту? — спросила Марелле.
С Энту?! На такие вопросы способна только Марелле. Раз уж она моя одноклассница и к тому же сидит со мной на одной парте, то ничего не оставалось, как посвятить ее в это дело. Лики взяла это на себя и сделала это насколько возможно кратко. Марелле принялась развивать эту тему вопреки всякой логике.
— Я не верю, что Энту это сделал.
— Конечно, не своими руками, но именно он подговорил кого-то сделать это.
— Все-таки я не верю.
О, Марелле, Марелле, сновидец. Когда ты, наконец, научишься замечать в людях то, что они собой представляют? Прежде всего Энту...
ВЕЧЕРОМ...
Вечером к нам пришли наши девочки из других групп. Разумеется, разговор зашел опять на ту же тему. Кто взял? Как взял? Зачем взял?
В сущности, для выяснения того, кто был связующим звеном между ночным столиком и Энту, не потребовалось особенно длительного расследования. Сначала Мелита пыталась отмалчиваться. Наконец ей надоели наши атаки и, вызывающе подняв голову, она созналась:
— Ну, взяла, да. Что ж такого? Так вам и надо. Что вы можете мне сделать?
— А почему ты отдала ее именно Энрико?
— Захотела.
— Почему именно ему?
— А если именно он меня об этом попросил?
— Как ему пришло в голову попросить Кадрину тетрадь у тебя?
После долгих разговоров выяснилось, что Энрико спросил Мелиту, чем я занимаюсь по воскресеньям, раз меня нигде не видно и на танцы я не хожу. Мелита и сказала, что я все время что-то пишу. Тут Энту стал настаивать, чтобы Мелита принесла мой дневник и показала ему.
— Откуда я знала, что это вовсе не дневник, — сердито пожимала плечами Мелита. — Такую дрянь я и правда не взяла бы. Из-за такой чепухи такой шум! Не изображайте из себя неизвестно что. Кого это интересует? Держите при себе, если хотите.
Подняв голову и покачивая бедрами, она удалилась в спальню. Единственным ее достоинством до сих пор мы считали то, что она у нас только спит. Когда она дома, то ложится спать даже раньше малышей. Ее не интересует, что мы делаем и о чем говорим. Даже если разговор идет о ней.
— Ужасная девчонка! — сказала на этот раз даже наша любвеобильная Марелле.
— Ну, пусть не воображает, что она и у нас сможет продолжать свои старые фокусы.
По лицу Весты было ясно видно, что в данном случае она была полностью за телесное наказание. Должна честно признаться, что если бы это было поставлено на голосование, то и я подняла бы руку, хотя всякое, даже малейшее физическое наказание просто ненавижу.