Я была потрясена. Он сидел рядом, этот, с моей точки зрения, самый плохой мальчик на свете и имел полное право и основание считать меня плохой.
— Ты уже всем рассказал об этом? — наконец спросила я, вздыхая. И тут Энту ответил самым странным вопросом, который только можно было придумать. Он спросил меня, так же вздыхая:
— Скажи, Кадри, почему ты ненавидишь меня?
— Я — тебя?! Но ведь это ты ненавидишь меня, — ответила я в замешательстве и растерянности.
— Ты думаешь?
Я не поняла, что именно прозвучало в этих словах, только что-то очень странное и совсем не похожее на Энту. И вдруг мне опять стало страшно. Я встала и торопливо заговорила:
— Кажется, кто-то идет. Нам надо уйти отсюда. А то опять подумают неизвестно что. И двери внизу скоро закроют. Во всяком случае, я ухожу.
Я была уже в дверях, когда Энту окликнул меня. Нет! Нет! Сегодня я не хочу больше ничего слышать. Мне и так надо слишком многое обдумать. Я побежала по коридору и по черной лестнице.
Теперь вот сижу, пишу и грызу ручку. Тщательно вымыла лицо и рот, но далеко не все мне удалось смыть.
Свен и Урмас? Неужели я в самом деле была настолько низкой и вела двойную игру?
Но ведь это величайшая глупость. Разве можно себе представить здесь какую-то игру! С Урмасом я никогда ничего не разыгрывала и не собираюсь этого делать. Но почему же тогда мне нравилось улыбаться Свену и танцевать с ним? Почему мне нравилось нравиться ему? Или это и есть игра?
А жизнь? Ведь жизнь — серьезное дело!
Цветок папоротника
ПОНЕДЕЛЬНИК...
Мой старый друг, прошло немало времени, и вот я вновь берусь за тебя. Была пауза. Тяжелые дни молчания. Угнетающие, болезненно застывшие мысли и... Ох, ну как же может так быть? Живешь своей беззаботной, счастливой жизнью. Счастливой уже потому, что есть повседневные, маленькие заботы. Такие маленькие, что они тут же перестают быть заботами и превращаются даже в радостные воспоминания, как только их течение прерывает настоящее горе, большое непоправимое несчастье.
Ах, если бы Свен не пришел тогда со своими билетами на концерт! Если бы воспитательница тогда так легко не отпустила меня. Она мне вообще не запрещает куда-либо ходить, но на этот раз все-таки могла запретить. Она только спросила: «С кем ты идешь?», — и когда я честно ответила: «Со Свеном», — она слегка покачала головой и сказала: «Только никаких прогулок. Сразу с концерта домой. Учти, что я буду сидеть в интернате, пока вы не придете».
Если бы это посещение концерта не состоялось! Если бы! Как много тогда не случилось бы. Если бы Свен тогда днем так глупо не повредил ногу, что совсем не мог двигаться. Если бы он по меньшей мере не передал свой билет Тийту. Именно Тийту, который в музыке абсолютно ничего не смыслит. Если бы Тийт, в свою очередь, не предложил этот билет ребятам из своей группы и если бы кто-нибудь помешал Энрико взять этот билет. Если бы не случилось этого, последнего! Только не это.