Но что же такое коллектив? В данном случае это не только мы, учителя-воспитатели, а в той же, если не в большей степени, вы, ученики-воспитанники. Каждый, кто в коллективе выступает за правду, стремится к прекрасному и чистому, хочет строить новую, лучшую жизнь — это положительный фактор, направляющий коллектив, определяющий его лицо. И конечно ты, сама того не подозревая, стала одной из воспитательниц Энрико. А он, в свою очередь, в чем-то повлиял на тебя. Как ты думаешь? Ведь это так?
Мне вдруг вспомнилось кое-что, заставившее меня густо покраснеть. Но именно этот эпизод, казавшийся таким бессовестно несправедливым, заставил меня о многом серьезно призадуматься. Не говоря уже о позднейших поступках Энрико.
Когда я шла от воспитательницы, мир казался мне прежним, сияющим утренней красотой, и я заторопилась в больницу, чтобы разделить это чувство с Энрико.
ПОЗДНЕЕ...
Когда я стояла в больничной гардеробной и ждала, чтобы мне выдали халат, я увидела медсестру, с которой мы часто говорили об Энрико. Она сказала:
— У Энрико уже был посетитель. Это его очень взволновало. Теперь ему необходим покой. Не волнуйтесь. Я сообщу вам сразу, как он спросит о вас. Ведь вам можно позвонить?
Она, правда, сказала, что, мол, не волнуйтесь, но сама казалась очень встревоженной и это передалось мне. Бедный Энрико, я так и думала, что посещение матери тяжело отразится на твоем здоровье.
Я долго бродила по улицам.
Вечером все еще было тревожно на сердце. В школу никто не позвонил, и я решила на всякий случай еще раз зайти в больницу спросить, уж не стало ли ему хуже.
На этот раз дежурила новая медсестра, которую я видела впервые. Она подняла на лоб очки и спросила, глядя мне в глаза:
— Вы ему кем приходитесь?
— Одноклассница, — просто ответила я.
И тут она сказала самые невероятные и страшные слова:
— Он умер уже два часа назад!
Это неправда! Это не может быть правдой! Это невозможно! Пожалуйста, пожалуйста, ведь это же неправда?!
И все-таки это правда.
И все-таки это правда. Энрико умер.
Умер.
Умер. Мы все живем, а он умер. Его нет. Нет нигде. Ни в другой комнате, ни в другой школе, ни в другом городе. Его нет нигде. Он умер.
Это потрясло всех.
Глубоко ранило всех. И меня особенно. Это прошло сквозь нас! Прошло, как огонь сквозь живое тело. От каждого из нас что-то отняло и оставило что-то взамен. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что это выжгло в одних то лишнее, чего не хватало другим, чтобы вжечь в них это. В этих событиях мы слились в один гораздо более прочный, чем до сих пор, сплав, и стеклянная стена старых представлений, рухнула между нами и разбилась вдребезги.