В глазах Свена мелькнул хитрый огонек, и он спросил:
— Скажи, Кадри, вы и правда в полночь закусываете мылом?
Вряд ли в эту минуту я выглядела особенно умной.
— Почему в полночь? Какое мыло?
— И ты, Кадри, всегда берешь бедных нервно-больных воспитательниц под защиту?
Что-то знакомое послышалось мне в этих словах. Свен явно говорил о вчерашнем разговоре у нас в группе. И я, естественно, спросила:
— А откуда ты это знаешь?
— Вот именно об этом я и хотел поговорить с тобой, — деловито ответил Свен. — Вчера вечером, когда вы у себя в комнате разбирали Сиймсон по косточкам, она как раз искала в нашем шкафу тренировочный костюм Яана Ласся. Случайно я оказался тут же. Сквозь стенку шкафа мы слышали весь ваш разговор от слова до слова.
Ой, ужас! Что теперь будет?
— Значит, у вас слышно все, что у нас говорится?
— Не всегда. Наверное, только тогда, когда открыты дверцы обоих стенных шкафов.
Ну, конечно, Тинка с ее туфлями, заброшенными в стенной шкаф! Обычно у нас перед стенным шкафом стоит обычный платяной шкаф, но именно во время этого разговора его, как назло, отодвинули.
Я мучительно старалась припомнить все подробности нашего вчерашнего разговора. Во всяком случае, для учительских ушей там не было ничего подходящего.
Я на этот раз, пожалуй, очутилась в роли защитника, но это дела не меняет. Эту кашу вряд ли так просто удастся расхлебать. Будь еще кто-нибудь другой, а тут Сиймсон.
О, как мне хотелось, чтобы это сорное зерно никогда не попало в колеса мельницы раздора. Чтобы воспитательница вообще никогда ничем не выдала того, что она случайно узнала. Не знаю, смогла бы я удержаться! от этого, будь я на ее месте. Боюсь, что нет. Пожалуй, ни одна из наших девочек не сумела бы. Хоть бы наша воспитательница сумела!
Тайник
ВТОРНИК...
Все это время я беспрестанно твержу про себя бабушкину мудрость: «Если тебе что-то доверено, то храни это в себе, и будь уверена — от этого ты не лопнешь!»
А я все время боюсь лопнуть. У нас тут подряд случаются такие вещи, что мне очень трудно не выдать тайну. Например, сегодня вечером Веста все еще очень раздражена, потому что обложка ее паспорта в нескольких местах оказалась сильно поцарапанной. Я знаю, как это случилось, но вынуждена молчать. А Анне возьми, да и начни поддразнивать Весту (при этом она искала в стенном шкафу свои шерстяные носки):
— Из этого ты можешь сделать только один вывод: твой паспорт долго лежал в кармане у Ааду. И его пламенное сердце стучало по твоему паспорту — отсюда и царапины.
Меня бросило в жар. Кто знает, что еще может наболтать Анне, стоя у открытой дверцы шкафа. Я вскочила. Оттолкнула Анне и начала судорожно рыться в шкафу. Я старалась производить как можно больше шума, бросая вещи об стенку. Анне удивленно уставилась на меня: