— Возьмем хотя бы потолок...
Тут уж началось горячее обсуждение возможностей санитарного и не знаю какого еще ремонта, который мы могли бы сделать. В разговоре все чаще слышалось ужасно привлекательное слово — оформление. До сих пор я считала, что оно применяется только по отношению к большим художникам, к выставкам и витринам, но выходит, что в самом обыкновенном жилище многое можно оформить! У Лики все-таки большой талант художника, хотя она сама в это не верит, а тут, стоя на углу улицы, она заставила проснуться и мою фантазию. Мы размахивали руками, как ветряные мельницы, рисуя планы в морозном январском воздухе. Я и сама не заметила, как увлеклась ее идеей. И вдруг почувствовала совершенно невероятное и нелогичное — тоску по интернату! По той самостоятельности, по тем возможностям, по нашим девочкам.
ПЯТНИЦА...
Мальчики, те, конечно, кто оставался в интернате на каникулах, привели в порядок каток. Увидев меня утром на школьном дворе, Энту удивленно приподнял брови и даже шапку!..
— Ого. Кукла уже вернулась. Доброе утро!
Кстати, после того «кукольного собрания» он зовет меня не иначе, как Кукла. Мне, наверно, надо благодарить судьбу, что мне не пришлось в тот раз говорить, например, о сельском хозяйстве: возможно, что тогда он стал бы звать меня Брюквой.
А кататься на коньках чудесно. Замечательно!
Когда я в первый раз вышла на лед, я просто обалдела. И малыши тоже. Они, казалось, готовы были разорвать меня на части. Одной помоги надеть коньки, другую возьми за руки и покатай, третьей помоги встать, четвертой подуй на ушибленное место. Даже маленькие мальчишки и те вертелись около нас. На катке собирались и интернатские, и живущие в городе.
А Сассь беспрерывно требует показать, как поворачивать, как переступать через ногу и т. д. Я все показываю ей с удовольствием, не скромничаю. Наконец-то нашлось что-то, что и я по-настоящему умею. Выдавала такие круги и восьмерки, что даже Энту загляделся. Не скажу, чтобы это меня смутило!
И погода была как на заказ. Все вокруг — каждая веточка, каждая бровь, каждая прядь волос были присыпаны серебристой пудрой инея. Неожиданно солнце скользнуло единственным длинным лучом по стенам школы, и лед засветился розовым, а тени на снегу, по краям катка, стали голубыми. Такого голубого цвета не найдешь ни в каком наборе красок.
А на ногах были не коньки, а крылья. Ой, какая радость! Радость движения! Силы! Радость свободы! Радость от всего. И как эта радость перекатывается от одного к другому и захватывает всех! Она делает злюку добрым и врага терпимым.