В июле зной еще более усилился. Даже ночь не давала облегчения – за день земля нагревалась так сильно, что на ней невозможно было лежать.
Однажды вечером Клинок сидел в углу, прислушиваясь к тихим стонам измученных детей.
Вдали грохотал гром. Клинок поднял голову и стал смотреть на яркие звезды, усыпавшие небосвод. Внезапно один из стонов перерос в крик боли. Клинок бесшумно поднялся и, переступая через спящих, наклонился над маленьким Джонни. Тот корчился от боли, прижимая руки к животу. Глаза ввалились, кожа была землистого оттенка. Лоб мальчугана пылал огнем. Приподнялась Элайза, смочила в воде тряпку, стала протирать ребенку лицо.
– Приступ лихорадки, – сказал Клинок.
– Вижу, – кивнула Элайза. – Я думала, все спят.
– У меня легкий сон.
– Так жарко. Я вообще не понимаю, как людям удается уснуть. Хоть бы дождь пошел.
Она вытерла рукавом пот со лба. Вид у нее был бесконечно усталый.
Клинок взял у нее тряпку:
– Я сам. Вы лучше прилягте.
– Нет.
Она снова смочила тряпку и стала протирать мальчику лицо.
– Я же вижу, вы валитесь с ног. Того и гляди сами заболеете. Кто же тогда будет помогать остальным?
– Я посплю потом, – раздраженно отмахнулась Элайза и вздохнула. – Все равно через час я должна разбудить Уилла. До утра возле Джонни будет дежурить он. Тогда и высплюсь.
Она взглянула на Клинка с любопытством.
– Скажите, почему вы здесь так долго задержались? Ведь вы могли бы уехать на запад, к отцу, и не сидеть в этом ужасном лагере.
– А вы почему? – ответил он вопросом на вопрос. – Вам ведь достаточно позвать часового и сказать, что вы белая. Вас тут же выпустят за ворота.
– Я не могу… Ведь это теперь моя семья.
– Я, знаете ли, тоже люблю жену и сына.
– Мама! – всхлипнул мальчик.
– Тише, деточка, – Элайза положила ему на лоб компресс.
– Джонни? – встрепенулась Виктория Гордон, приподнявшись на локте. – С тобой все в порядке?
– У него температура, – ответила Элайза. – Но вы не беспокойтесь. Я рядом.
Однако Виктория, зайдясь кашлем, уже ползком подбиралась к больному.
– Я нужна ему. Я сама…
Клинок уложил ее обратно на матрас.
– Вы ничем не можете ему помочь.
– Нет, он меня зовет! – Виктория пыталась сопротивляться. – Я хочу быть рядом с моим сыном.
В темноте поднялась еще одна фигура.
– Убери руки от моей матери! – прорычал Кипп. – Отстань от нее!
– Все, хватит! – грозно произнес Уилл, шагнув к сыну.
Подавив гнев, Клинок вернулся к себе в угол. Виктория Гордон все-таки настояла на том, чтобы быть рядом с больным сыном. В конце концов Уилл поднял Джонни и перенес его к матери.
Виктория обняла его, стала гладить, целовать, убаюкивать. Уилл никак не мог отнять у нее сына, чтобы обтереть его мокрой тряпкой и напоить отваром.