– Ты устал после долгой дороги. – Темпл взяла отца за руку. – Ты ел?
– Мама готовит мне поесть.
– Пойду погляжу, готово ли.
Дочь прекрасно знала, что если Викторию позовет кто-нибудь из детей, все прочее будет немедленно забыто. Темпл никак не могла этого понять, и про себя не одобряла такое отношение к своему отцу.
Девушка вышла, и тут Элайза нарушила молчание:
– С вашего позволения, мистер Гордон, я удалюсь в свою комнату и оставлю вас, чтобы вы могли отдохнуть с дороги.
Не дожидаясь ответа, она последовала за Темпл. Оставшись в гостиной один, Уилл почувствовал, что тишина комнаты действует на него угнетающе. Ощущение покоя ушло. Уилл подошел к окну и стал смотреть в черную мглу. Одна из легенд чероки гласила, что черный цвет – это цвет запада, ибо там земля заглатывает солнце. Уилл отвернулся от окна и подошел к роялю, тронул клавишу и услышал тонкий звук, словно запел рожок.
Перед его мысленным взором вновь предстала эта новая учительница, Элайза Холл: вот она сидит за роялем, пальцы быстро порхают по клавишам, тело плавно раскачивается в такт, на лице – блаженство полного слияния с музыкой, в волосах отражается сияющее пламя свечей. На короткое мгновение Уилл перенесся в прошлое, времена тогда были не такие беспокойные. Вечер, Массачусетс, дом Пейтона Флетчера и его семейства. Мать Пейтона играла на рояле почти каждый вечер, аккомпанируя сыну, который обожал петь.
Как давно все это было. Как давно.
Уилл вздохнул и оглядел пустую комнату, потом направился к двери. Сегодня вечером ему не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Из холла донесся сдавленный кашель. Виктория, подумал Гордон, и сердце его тревожно сжалось. Подойдя к приемной, он увидел там жену – теперь это была лишь тень той женщины, на которой он женился восемнадцать лет назад.
Она улыбнулась, но и в улыбке осталась лишь малая доля былой теплоты.
– Твой ужин в столовой.
– Чудесные слова для слуха голодного мужчины, – сказал он и последовал за женой в столовую.
На дальнем конце стола стоял серебряный подсвечник с тремя свечами. Уилл прошел и сел на свое обычное место во главе стола. В комнату вошла Темпл, держа в руках графин.
– Не желаешь ли к ужину холодного сидра, папа? – спросила она.
– С удовольствием.
Уилл расстелил у себя на коленях большой носовой платок, а Темпл тем временем наполнила сидром его бокал и поставила графин на маленький столик.
– У тебя есть все, что нужно? – поднялась со стула Виктория.
Уилл взглянул на лежащие перед ним холодную свинину и кукурузные лепешки. Сияние свечей отбрасывало на лицо жены мягкий свет, в таком освещении она немного напоминала себя молодую.