- Как же, в космос. Ты на земле-то со мной оставаться не стала, сбежала. Неужели просто по стене вниз спустилась? Как-то не могу представить.
- Да ну тебя, зачем вниз. Я к твоей соседке Вере в окно залезла, вернее, в форточку, у нее форточка была открыта, я заранее посмотрела. Ее, слава богу, дома не было, а если бы и была, не стала бы шум поднимать, она же меня знала, ни одного нашего выступления не пропустила, потом за кулисы приходила знакомиться, тосковала без цирка, а я одна из всей труппы язык глухонемых знаю, - представляешь, как она меня полюбила? Ни за что не выдала бы, хоть режь ее. Она вечером домой вернулась, я ей все объяснила, мы посидели тихонько, до ночи, и я пошла к себе, собираться, у меня же билет на поезд был, отпуск заканчивался, а тут еще Тима в школу надо отдавать, в первый класс, значит, дома без меня никак, и что прикажешь делать?
- Например, все это мне рассказать. Не приходила в голову такая идея?
- Приходила, конечно. Я собиралась и все откладывала, потому что - ну, расскажу я тебе, и что дальше? Ты же маленький еще был, Мишенька. И глупый. Потому что умных семнадцатилетних мальчиков вообще не бывает.
- Глупый так глупый. И что? Все равно не понимаю, зачем было убегать?
- Ну как - зачем. Ты сам подумай. Все равно ничего бы у нас не получилось. Такие романы хороши, если вокруг вечное лето и мама никогда не приедет, а в кармане всегда есть мелочь на мороженое. Или на необитаемом острове - о, на необитаемом острове мы были бы очень счастливы... и умерли бы в один день, так и не справившись с постройкой хижины. А в реальной жизни все закончилось бы быстро и печально, а даже если не очень быстро, все равно печально, поверь мне на слово. Я все время об этом думала, хорошо, что ты мысли читать не мог, потому что безмятежно улыбаться я, знаешь, приучена в любой ситуации, даже когда висишь под куполом цирка вниз головой и готовишься прыгать на другую трапецию... Неважно, Мишенька. Важно вот что. Меня вдруг осенило: если я ничего не стану объяснять, а просто исчезну, так будет лучше для всех. Ты был такой красивый и такой глупенький, я любила тебя больше жизни и хотела - раз уж все равно ничего нам не светит - остаться в твоей памяти необъяснимым чудом, а не симпатичной взрослой теткой, с которой было прикольно трахаться, пока не закончились каникулы.
- Ерунду ты говоришь. Ты осталась бы в моей памяти необъяснимым чудом, даже если бы выяснилось, что у тебя пять классов образования, три мужа, семеро детей и свиноферма под Брауншвейгом. Ты - это ты, достаточно было на тебя посмотреть, и все остальное утрачивало значения.