А уж капризен был… Бедная Елизавета, хлебнула она с ним… Да не об этом теперь речь.
Семен и в старости чудил, а уж с младых ногтей — и вовсе управы на него не было. И покутить был мастер, и покуралесить…
И вот однажды поехал он погостить к своему однополчанину, куда-то в Курскую губернию. И приятель развлекал гостя тем, что показывал ему спектакли. У него в поместье был свой театр с крепостными артистами — вещь и ныне редкая, а по тем временам и подавно. И настолько это дело Семена поразило, что он и жизни не рад, если и у него не появится подобной забавы.
Уж не знаю, правда ли — нет, но будто бы выторговал он у своего товарища за огромные деньги, а может быть, и в карты выиграл, ведущего его трагического актера. И привез его к себе в Синицыно вместе с дочкой, совсем еще девочкой, но вроде бы тоже актрисой.
И месяца два во всех домах похвалялся, что выстроит у себя театр не хуже, чем в Петербурге, а привезенный им актер будет представлять в нем «Личарда шекспировского» не хуже, чем на императорской сцене.
Оттого и получил этот загадочный человек свое прозвище.
— И что, он действительно был таким замечательным актером? — спросила я.
— А вот этого не скажу, — вздохнула Ксения Георгиевна. — На сцене мне его видеть не приходилось. Хотя Семен вложил в строительство все свои деньги, продал все, что мог, в том числе и деревню своей жены.
— Но никакого театра в Синицыно нет, — возразила я.
— Нет, — согласилась со мной Ксения Георгиевна. — Он сгорел дотла. До основания. Молния ли в него ударила, или поджег кто — но вместе с этим зданием сгорело все состояние Синицыных. И выбраться из нищеты они уже не смогли никогда.
Это и подкосило здоровье Семена. Он запил, потом заболел…
А Личарда так и остался при господском доме. Куда его? Пахать не обучен. Грамоте разумеет, по-иностранному знает. Вроде бы уже и не мужик. Да и мальчонка, Павел Семенович то есть, к нему привязался. Словно околдовал его Личарда. Не разлучными стали и вроде как товарищи…
Так что слугой-то он ему никогда, почитай, и не был.
А после смерти родителей Поль ему и вовсе вольную подписал и даже отпустил на все четыре стороны. И Личарда уехал в столицу, думали — навсегда. Но скоро вернулся, меньше, чем через год. Правда уже без дочки. Вроде бы умерла она там, на свободе-то.
И с тех пор они с Полем снова стали неразлучными. Куда Поль — туда и Личарда.
Вот такая история…