– А чем вы занимаетесь?
– Путешествую, как и вы, – пошутил Дорваль.
– И только?
– У меня свой бизнес, – все-таки уклонился от прямого ответа Дорваль.
– Понятно. – Она промолчала. Почему-то ей было обидно, что он врет. Может, в ней иногда говорила ее женская натура. Она, конечно, понимала, что он никогда не признается в своей работе на ДСТ, но понимала всего лишь разумом. В отношениях с нравившимся ей человеком этого было мало.
Ужинали они на открытой террасе рыбного ресторана, стоявшего прямо у реки. Дорваль был, как всегда, предупредителен и безупречен. Он снова рассказывал нечто смешное, и она снова смеялась над его рассказами. К концу ужина, когда заиграл маленький оркестрик, состоявший из трех человек, он пригласил ее на танец, и она, впервые ощущая прикосновение нравившегося человека так близко, поняла вдруг подлинное наслаждение от танца, словно созданного для интимной беседы двоих людей.
А потом был еще один танец. И еще. Она чувствовала, как кружится голова, как сладостно-упоительно это чувство совместного танца, когда кажется, что под вами кружится сама Земля и вы всего лишь вдвоем на этом маленьком волчке, так быстро вращающемся под ногами. А потом он шептал какие-то слова, и она слушала, наклонив голову, когда его губы касались ее уха. И вдруг – словно удар хлыста. Она увидела глаза Ронкаля. Как он мог найти их в этом ресторане – было непостижимо. Но он нашел. И теперь, глядя в глаза Марине, кивнул ей головой, точно говоря: «Не беспокойся, я всегда с тобой, я – твое вечное проклятие и твой неустанный страж, я – твое прошлое и будущее, я – твое неустойчивое настоящее и все страхи Земли».
Она закрыла глаза, словно ожидая, что Ронкаль может исчезнуть, но, когда она открыла глаза, он по-прежнему был на месте. И тогда она, поддавшись непонятному порыву, прижалась вдруг к Дорвалю, словно попытавшись защитить его от пули Ронкаля, стоявшего за спиной француза и кивавшего ей в такт танца. Дорваль, не понявший, что именно ее взволновало, недоуменно посмотрел на нее.
– Вас что-нибудь беспокоит? – спросил он наконец у явно нервничавшей партнерши.
– Нет, ничего, – быстро ответила Марина, – давайте уйдем отсюда. Уйдем поскорее.
Она снова посмотрела в сторону, где был Ронкаль. Его уже нигде не было. Она вдруг подумала, что Чернов воспитал идеальное орудие убийства. Сделал для себя возвращающуюся пулю, которая, попав в жертву, снова возвращалась в патронник, предназначенная для следующей жертвы.
Домой в отель они возвращались в такси. По дороге Дорваль взял ее руку, и она не сопротивлялась. Чувствуя, что дольше не в силах вынести все это, она покорно шла за французом в его номер. Постоянное нервное напряжение, наблюдение чилийских агентов службы безопасности, почти невероятная встреча с Дорвалем, еще более невероятное возвращение Ронкаля, его непонятный «нюх» на нее, этот последний танец и, наконец, выпитое вино били ей в голову, и она уже не сопротивлялась, когда проворные руки Дорваля снимали с нее платье.