Она вошла в вагон. К ее удивлению, место у нее оказалось в купе, где, кроме нее, уже сидела какая-то семья – отец, мать и их любознательный сын-пионер. Марина еще умудрилась поднять свой чемодан наверх, переговорить с будущими соседями по купе и выйти в туалет. И только запершись там, она расплакалась. Это был какой-то выстраданный плач, короткий и злой, будто прорвавшийся внезапно гнойный чирей, за которым обычно идет кровь. Проплакав так полминуты, она наконец успокоилась, вымыла лицо, вытирая его полотенцем до боли.
Вечером соседи вышли, и вместо них в вагон сели двое молодых ребят и одна девушка. Шумная компания праздновала защиту кандидатской диссертации, и ребята весело обсуждали подробности поведения диссертанта и его оппонентов. Марина поневоле втянулась в дискуссию. Поздно вечером она снова вышла в тамбур постоять у раскрытого окна. Мимо мелькали огни. Она стояла так минут двадцать, пока не почувствовала, что рядом с ней стоит незнакомец. Просто стоит и курит, также глядя в окно. Она обернулась к нему.
– Вы Чернышева? – спокойно спросил мужчина.
– Да. – Она не удивилась, откуда он знает ее фамилию. Просто привычно ответила утвердительно.
– Сейчас вы сойдете на станции, – сказал незнакомец, – так нужно.
– Хорошо. – Она ни о чем не стала расспрашивать. Просто вернулась в свое купе и быстро собрала вещи. Через пятнадцать минут она вышла на пустынной станции. Когда поезд ушел, она вдруг обнаружила, что стоит на перроне совсем одна. Марина удивленно оглянулась, и в этот момент в нескольких метрах от нее остановился автомобиль.
– Вы Чернышева? – спросил другой незнакомец. Даже не спросил, а скорее уточнил и добавил: – Садитесь в машину.
И снова, не задав ни одного вопроса, она села в машину. Было удивительно, что рядом нет Тани. Ехали они долго, около часа. И за все время она не проронила ни слова. Наконец они подъехали к какому-то небольшому дому.
– Чемодан можете оставить в машине, – сказал водитель, – а сами идите туда. Ничего не бойтесь.
– Я и не боюсь, – уверенно сказала она, входя в дом.
В холле на первом этаже никого не было. Она уже собиралась подняться наверх, когда заметила две работающие по сторонам камеры, фиксирующие каждое ее движение. Заметила и замерла в ожидании. Затем, подумав немного, прошла к дивану и села около столика, приготовившись ждать. И она не ошиблась. Через пять минут послышался знакомый голос:
– Как доехали, Чернышева?
Сверху по лестнице спускался бывший знакомый ее отца. Тот самый лысый генерал, который не сказал ни слова, когда утром ее изгоняли из школы.