– Спасибо, – поднялась она, – кажется, неплохо.
Он спустился вниз, подошел к ней вплотную и посмотрел в глаза.
– Вы здорово держитесь, Чернышева. Можете садиться.
Она села лишь после того, как он опустился в стоявшее напротив кресло.
– И что вы обо всем этом думаете? – внезапно спросил генерал.
– Пока ничего не понимаю, – честно призналась она, – зачем меня сняли с поезда?
– А почему вы не задали этот вопрос своему водителю? – спросил генерал. – Ведь вы ехали с ним достаточно долго.
– Он исполнитель, – ответила она, – а в таких вопросах исполнители могут не знать всех подробностей операции.
– Хорошо, – кивнул генерал, – у меня к вам еще один вопрос. Как сами считаете, вы были подготовлены хуже остальных или произошла ошибка?
Она инстинктивно почувствовала ловушку в его словах.
– Думаю, что психологи не ошибаются, – медленно произнесла она, – может, я действительно в чем-то хуже других. А в чем-то лучше.
Генерал усмехнулся.
– Достаточно дипломатично.
Она промолчала.
– А теперь послушайте меня, – сказал генерал, – психологи действительно не ошиблись. Вы и Яковлева отличаетесь от остальных курсанток вашей группы. Яковлева в худшую сторону, а вы в лучшую.
До нее постепенно дошел смысл сказанного. Но она сидела молча, стараясь не дышать.
– Мы не могли выделять вас таким образом, – пояснил генерал, – вы не худшая среди остальных, вы лучшая, – снова повторил он, внимательно следя за реакцией Марины. Она глядела на него и не шевелилась. Только слушала.
– Ваши коэффициенты по всем показателям значительно превышают коэффициенты ваших подруг. Поэтому с сегодняшнего дня вы будете готовиться по особой, индивидуальной программе, – сказал генерал, – мы будем готовить вас для исключительной, очень важной работы. Вы понимаете?
– Да.
– А сегодняшнее происшествие можете считать еще одним испытанием. Не скрою, достаточно суровым. Будем считать, что этот экзамен вы тоже выдержали.
У нее не было никаких сил. Даже на улыбку.
Генерал поднялся и, ни слова больше не сказав, начал подниматься по лестнице. Наверху, в одной из комнат, его ждал главный психолог Лев Григорьевич.
– Она просто молодец, – прошептал психолог, – я думал, у нее будет шок. Нет, она просто молодец.
– Я же вам говорил, – с удовлетворением произнес генерал, – это как раз то, что нам нужно. Вы видели, как здорово она держалась?
– Но это было жестоко, – напомнил Лев Григорьевич. – Подвергать такому испытанию даже агента очень жестоко. Она могла не выдержать, сорваться.
– Тогда мы бы дали ей просто доехать до Москвы, – безжалостно произнес генерал. – Вы ведь сами давали характеристики ее необыкновенной психологической устойчивости.