Очнись! Не Нил плескал, не сонный кот мурлыкал:
Размерно бормоча, ты чары сам накликал.
Ни пальм ленивых нет, ни друга мирных нег —
А печи жаркий глаз да за окошком снег.
Ропот воли в сумраке полей
Мусикийских темных чар милей.
Пес провыл, и поезд прогремел.
Ветр вздохнул,и воздух онемел.
Лишь вода текучая журчит.
Тайна звездоустая молчит.
В черных складках ночи сладко мне
Невидимкой реять в тишине,
Не своей тоскою тосковать,
Трепет сердца с дрожью звезд сливать.
Илье Голенищеву-Кутузову
Повсюду гость и чужанин,
И с Музой века безземелен,
Скворешниц вольных гражданин,
Беспочвенно я запределен,
И по-иному луг мне зелен,
Журчит иначе студенец
Под сенницей лесных молелен,
Чем жнице ль, пастушку ль овец,
Микулам, сельским уроженцам,
Поднявшим ралами поля…
Но и скитальцам, отщепенцам
Ты мать родимая, Земля.
И в одиночестве, в пустыне,
В смарагдовой твоей раине,
Едва склонюсь к тебе, дремля,—
Ты шепчешь, сонный мох стеля,
О колыбеле, о святыне.
Н.И. Шатерникову
Посвящение
Haecce decem cecini peramoenis qui vocitnntur
Argenteis in saltibus,
Те plaudente, mihi iunctissime nuper Horati,
Cultor facunde rustici.[2]
И рад бы я в зеленый рай…
Смеется Муза: «Поиграй
Там на рожке пастушьем
В лад ветерку и ручейку.
Мудрил ты на своем веку,
Дружил и с простодушьем».
И рад бы в рай; да, знать, лихи
На сыне города грехи —
Не выпустят на волю
Из плена каменных столиц
Навстречу ветру, гаму птиц
И зыблемому полю.
Бор над оползнями красный:
За излучиной реки,
Отлагающей пески,
Кругозор голубо-ясный,
Перелески да лески.
Вот могильник зеленеет
Стародавней татарвы;
Церковь тут и там белеет,
И в тумане розовеет,
Блеща, марево Москвы,
Край исконный мой и кровный,
Серединный, подмосковный,
Мне Причудливо ты нов,
Словно отзвук детских снов
Об Индее баснословной.
Лес опрокинут в реке.
Веспер в ночном челноке
Выплыл — и вспыхнул алмаз
Где-то в бездонной реке.
Видел я в жизни не раз
В сей вечереющий час,
Как выплывал он и гас,
Веспер на сонной реке:
Что же в старинной тоске
Слезы струятся из глаз?
Словно приснилось лицо
Милой моей вдалеке;
Словно кольца на руке
Верное ищет кольцо.
Ловлю в реке тускнеющей
Жемчужно-бледный знак,
Лишь в небе пламенеющий
Затеплится маяк.
Уж сумраки древесные
Слились в вечерней мгле,
И призраки небесные
Склонили взор к земле;
И быль воскресла маревом,