– Спасибо, друзья. Прикройте завтра на работе, мне несколько дел провернуть надо.
Подняв воротник куртки, он зашагал в сторону метро. Мысли перестали метаться, в голове приобретал очертания план дальнейших действий.
Сделав пару звонков из таксофона возле метро, он привычно втиснул свое тело в толпу закончивших очередной трудовой день пассажиров подземки.
Он не спешил: до первой встречи оставалось более двух часов.
***
Перейдя на работу в центральный аппарат, майор Баранов со старыми коллегами с "земли" связи не потерял, хотя видеться они стали намного реже.
На просьбу Караваева о встрече он откликнулся сразу, предложив встретится незамедлительно.
Они зашли в небольшое кафе на Маросейке и сели за столик, покрытый холодной желтой клеенкой, на котором стояло блюдце с крупной темной солью и стакан с мелко нарезанными салфетками, такие мелкими, что ими утираться муравью.
Майор махнул рукой скучающей у стойки крупногабаритной официантке. Неспешно подойдя, она вынула из передника блокнотик и приготовила карандаш.
– Что есть? – спросил Караваев.
– Все есть.
– Яичница есть?
– Нет.
– Сосиски?
– Нет.
– Может, каша есть?
Официантка обидчиво поджала губы и не ответила.
– Или кефир?
– Вы что, надо мной издеваетесь?
– А что же все-таки есть?
– Пельмени…
– Пельмени и два раза по сто, – заказал Караваев.
– Ну, Витек! Обед все-таки! Под сотку разве покушаешь? – улыбнулся Баранов.
Караваев посмотрел на майора и мгновенно сделал вывод о бесперспективности дальнейшего спора по поводу количества алкоголя, достаточного для хорошего обеда. Он равнодушно пожал плечами, дескать, ну разве я против?
Официантка спрятала блокнотик с карандашом и ушла, покачивая бедрами. в ее походке сквозило пренебрежение.
Расставляя на скатерти тарелки с пельменями, блюдце с хлебом и графинчик водки с узким птичьим горлышком, она ухитрилась с десяток раз прикоснуться своими мягкими плечами к твердым телам мужчин. При этом вырез ее белой блузки постоянно находился у их глаз. Видимо, для того, чтобы у гостей кафе не оставалось ни малейших сомнений в качестве наиболее удачных частей ее тела. Опера с удовольствием заглянули в глубокий вырез, но высказывать свое мнение вслух, как и положено серьезным людям, не спешили.
Накрыв столик, официантка немного задержалась, не теряя надежды что-нибудь услышать, однако не дождалась. Но, как женщина опытная и умная, выпускать недовольство на свое широкое лицо не стала, а напротив, улыбнулась и величаво отплыла к стойке.
Мужчины проводили ее внимательными взглядами и приступили к трапезе.
Друзья выпили по первой. Витек не хотел начинать серьезный разговор сразу. Беседа началась с обычного трепа.