Миша посмотрел туда, куда его тянула Онуте. Ребята там сгрудились вокруг своего «атамана»— рослого, красивого мальчика Юргиса.
Миша не знал, как быть. Он сказал:
— Онуте, знаешь чего? Давай позовём тех сюда, ладно?
Онуте обрадовалась:
— Ой, то правильно!
Она приложила ладонь ко рту, крикнула:
— Эйкит ча, бернюкай! (Идите сюда, мальчики!)
Но Юргис замотал кудлатой головой: мол, не желаем, идите сами сюда.
— Ладно, — махнул рукой Миша. — Онуте, тогда пускай все идут сюда, на середину.
И вот обе «армии» сошлись на середине улицы. Коренастый Бронек воинственно поглядывал из-под каски на высокого, вихрастого Юргиса. А Юргис стоял, гордо выпятив грудь с самодельной портупеей и выставив вперёд ногу в огромном солдатском башмаке.
Ребята во все глаза смотрели на Мишу.
— Ребята… — начал он. Но тут он спохватился, что ребята не понимают по-русски, и обернулся к Онуте: — Онуте, скажи им… Не надо улица на улицу. В Москве тысяча улиц, и то так не играют.
— А як играют? — спросил Бронек, поправляя на себе амуницию — пустую кобуру и деревянную шащку.
Миша на минуту задумался:
— Как? Да по-всякому… Мало ли… Вот в тимуровцев можно.
— Чего, чего? — переспросила Онуте. — То я даже не знаю, как сказать.
— В тимуровцев, — повторил Миша. — Это был такой пионер, Тимур. Он был очень смелый. И всем помогал. У него были ребята, товарищи, называлась — команда. И воевали они не между собой, а с Квакиным…
Онуте, как могла, переводила Мишину речь. Ребята, кажется, не всё понимали, но слушали внимательно.
— Онуте, знаешь чего? Скажи им, пускай сделают перемирие, вот!
Видно, Онуте самой давно уже надоела «война» между ребятами. Она весело крикнула:
— Тарпукарис! Тарпукарис!
Это слово всем понравилось. Бронек стукнул себя по каске кулаком, потом приставил к ней растопыренную пятерню, подошёл к Мише и щёлкнул босыми пятками:
— Hex бендзе так… (Пускай будет так.) До видзеня, Москва. Хлопцы, за мной!
Он взмахнул кобурой, и все его хлопцы врассыпную бросились за ним на Страшун-улицу. Там у них был свой «штаб».
А Юргис подошёл к Онуте:
— Оняле, приходи к нам, на гору Гедимина, Пароль «Нерис».
И он повёл своё «войско» к горе Гедимина, А Миша проводил Онуте до сторожки, зашёл к себе во флигелёк, достал свою книжечку и записал:
«Тарпукарис» значит «перемирие»