— Мишук, что-то нас с тобой мамка забыла, а?
Миша уже лежал, собирался заснуть. Он открыл глаза, поднял голову:
— Папа, скажи правду, ты беспокоишься?
— Да нет, что ты! С чего ты взял? Я совершенно не беспокоюсь. Просто так, к слову пришлось. Скорей всего, ей некогда, или письмо затерялось. Ведь это бывает.
— Конечно, бывает, — сказал Миша, — ты не думай.
— И ты не думай, — отозвался папа. — А между прочим, уважаемый путешественник, не пора ли вам в Москву? Ведь скоро занятия начнутся!
— А с кем же я поеду? — спросил Миша. — Одного ведь ты меня не пустишь? Папа, пусти меня одного! Я знаешь как хорошо доеду!
— Нет, уж ты, пожалуйста, не выдумывай. Помнишь того лётчика, который нас сюда привёз? Вот с ним.
Мише сразу вспомнилось добродушное, улыбающееся лицо дяди Серёжи.
— А только, папа, с кем же я в Москве буду жить?
Папа задумался, потеребил свою бороду:
— Да… Забыла нас мамка. Нехорошо!
А после, когда Миша заснул, он потихоньку сел к столу, достал бумагу и, поминутно оглядываясь на спящего сына, начал украдкой писать:
Запрос
В штаб Третьего белорусского фронта.
К вам была направлена художница Н. Денисьева,
Просьба…
В ставни негромко постучали. Пётр Никитич положил перо и тихо, чтобы не разбудить сына, спросил:
— Кто?
— Товарищ начальник, — раздался голос дяди Корнея, — вас просят.
Начальник привык к тому, что его будят по ночам — то по телефону, то просто так, через посыльного. Он снял с гвоздя халат:
— Сейчас приду.
— Нет, товарищ начальник, не в госпиталь.
— А куда же?
— Да тут вас военные требуют. У ворот.
— У ворот? — Начальник повесил халат на место. — Скажи, пускай завтра придут.
— Извините, товарищ начальник, а только они сейчас требуют.
— Что там ещё?
Пётр Никитич накинул на плечи вместо халата шинель и вышел на крыльцо.
Стояла тёмная августовская ночь. Над домами мерцали большие звёзды. В августе они всегда большие и яркие.
Во мраке с трудом можно было разглядеть фигуры двух красноармейцев с винтовками за плечами. Штыки словно перечёркивали звёздное небо. Рядом с красноармейцами стоял ещё кто-то, но кто именно — в темноте нельзя было разобрать.
— В чём дело, товарищи? — спросил начальник.
Красноармейцы не успели ответить. Раздался женский голос:
— Петя!
— Наташа! — вскрикнул начальник и шагнул в темноту, протягивая руки.
…Наталья Лаврентьевна, как и обещала, приехала в Вильнюс. Поезд пришёл глубокой ночью, но Наталья Лаврентьевна не стала дожидаться света, а подхватила свой чемоданишко и папку и давай бродить по городу.
Бродила до тех пор, пока не наткнулась на патруль.
— Ваш пропуск!