В тот вечер Миша и Наталья Лаврентьевна легли поздно, потому что они ни одного салюта не пропускали.
Рано утром, чуть ли не на рассвете, раздался звонок.
Миша сквозь сон услышал его и сердито заворочался под одеялом. Ох, уж эта тётя Поля! Почему она всегда приезжает так рано, когда самый сладкий сон? Спала бы себе и спала и другим не мешала!
Тётя Поля — это молочница. Она привозит через день молоко и действительно приезжает очень рано, с первым поездом.
Звонок повторился. Миша повернулся на другой бок. «Сейчас мама встанет и возьмёт молоко».
Но мама не поднималась. Видно, она вчера после салюта ещё долго сидела и рисовала.
«Ладно, — подумал Миша, — пусть поспит. Я сам!»
Он откинул одеяло. Ох, как неохота подниматься! Глаза слипаются, голова тяжёлая, а руки и ноги тоже ещё словно спят.
Он кое-как встал, сунул ноги в тапки и зашлёпал на кухню. Было так рано, что даже мухи ещё спали.
Миша снял с полки кастрюлю, сполоснул её под краном и зашлёпал в тёмный коридор.
— Тётя Поля, — сказал он, нащупывая в дверях ключ, — почему вы всегда так рано приезжаете?
Обычно тётя Поля говорила: «Поздно спите, касатики, поздно!»
Сейчас она этого не сказала. Она молчала, и только слышно было, как она там за дверью дышит.
Миша удивился.
— Тётя Поля! — позвал он. — Это вы?
Тётя Поля долго не отвечала. Наконец она кашлянула и сказала:
— Откройте!
Тут уж Миша вовсе растерялся. Голос был совсем не похож на тёти Полин.
Миша не знал, как быть: открывать или не открывать? Потом он догадался: он вытащил ключ из скважины и посмотрел в неё. Но ничего не было видно, только слегка тянуло ветерком, словно кто-то дул Мише в глаза.
Он выпрямился и спросил:
— Кто там?
И тут за дверью сказали:
— Мишустик, открой!
Миша вздрогнул и выронил ключ. Сон мигом соскочил с него. Ведь только один человек на земле так называл его — Мишустик!
И этот человек сейчас стоит за дверью! А Миша ещё не хочет его впускать!
Он закричал:
— Папа!
И услышал в ответ:
— Он самый.
Миша торопливо стал искать на полу ключ, но от волнения никак не мог его найти. Он трогал пыль и а полу в тёмном коридоре и всё повторял:
— Сейчас… Сейчас…
Ключа, как нарочно, нигде не было. Папа терпеливо ждал за дверью. Миша сбегал в комнату за фонариком, зажёг его, зажужжал. Ключ лежал у самого порога. Миша схватил его, стал вставлять, но руки плясали, не слушались.
— Сейчас… Сейчас…
Наконец ключ вставился. Замок щёлкнул. Миша распахнул настежь дверь, крикнул: «Пап…» — и замер, словно язык прикусил. Перед ним стоял вовсе не папа. Перед ним стоял какой-то дедушка в военной форме.