По дороге от острова он тщательно обдумал, что будет дальше. И не обращал внимания на то, как она на него смотрит, как реагирует. Он был слишком опытен и понимал, что лодку, находящуюся посреди озера, видно из дома, а в доме полно гостей; стало быть, лодка – неподходящее место для того, что он задумал.
Он решил все делать медленно – растягивать каждый момент, полностью наслаждаться каждым противоборством. Роуз многие годы насмехалась над ним и дразнила. Теперь его черед.
Он жестом велел ей подняться, потом с нетерпением, не вполне притворным, подойти ближе. Она дошла до середины лодки и остановилась перед ним; судя по лицу, Роуз пыталась думать о вещах прозаических и практических. Она протянула к нему руки.
Дункан подхватил ее под мышки и поднял в воздух.
Роуз задохнулась и прижалась к нему. Дункан вынул ее из лодки, словно ребенка, потом повернулся к мосткам. Но он не поставил ее на мостки. Мостки были узкими, они шли вдоль стены лодочного сарая. Держа Роуз перед собой, не давая ей коснуться досок ногами, Дункан повернулся, сделал шаг – и прижал ее к стене.
Роуз широко распахнула глаза. Заглянула в его глаза и осознала всю грозящую ей опасность.
– Дун… – только и успела она сказать перед тем, как он впился губами в ее губы.
Его губы обожгли ее.
А он разжигал ее все сильнее и сильнее.
Роуз попыталась держаться надменно, попыталась держаться твердо, попыталась сохранить самообладание… но ей ничего этого не удалось. Губы его были властны и требовательны. Он безжалостно завладел всеми ее мыслями, не давая им воли, заставив смятенную, объятую ужасом, немыслимо возбужденную Роуз полностью сосредоточиться на поцелуе. Сосредоточиться на том, как растаяли их губы, охваченные жаром, как обжигает рот его язык, какие крепкие у него грудь и бедра, прижимающиеся к ее податливому телу. Он искусно возбуждал ее, искушал, она была точно в плену, лишенная возможности думать, действовать – ей предоставили только возможность чувствовать.
Мысль о физическом сопротивлении не приходила Роуз в голову. Схватившись руками за его плечи, она пыталась оторваться от него, до какой-то степени восстановить равновесие и обнаруживала, что мысли разбегались, чувства кружились, подхваченные каким-то водоворотом.
Дункан все более возбуждающими поцелуями не давал ей выбраться из этого водоворота, пылкость их нарастала, пока Роуз не почувствовала, что проигрывает битву с пожаром, вышедшим из-под контроля. Пламя жадно лизало ее то здесь, то там – едва погасив его в одном месте, она обнаруживала, что оно уже разгорелось в другом.