– Ничего подобного! Как тебе такое в голову пришло? Просто не верится, что я снова свободна.
– Тогда не стесняйся это показать! Перестань бродить как во сне; ты больше не сидишь взаперти в монастыре. Улыбайся почаще. Это совсем не трудно, главное – привычка. Глянь, вон те двое пытаются за нами приударить!
Бланка громко прыснула и тряхнула чернокудрой головой. Обе девушки, босые, в яркой одежде, прошмыгнули мимо кучки мужчин, которые, прервав свою беседу, проводили их восхищенным свистом.
Бланка права, говорила себе Мариса, еле поспевая с опущенной головой следом за подругой. Она сама сделала выбор и очутилась здесь по собственной воле, сколько бы ни ворчал и ни качал головой отец Бланки, старый цыган.
Но почему ей оказалось так нелегко снова приспособиться к вольному цыганскому житью? Годы, проведенные в монастыре, не могли не оставить на ней своего отпечатка: она чувствовала растерянность, покинув древние монастырские стены, когда позади осталась размеренная жизнь, в которой было заранее расписано каждое движение, каждый шаг.
Что думает сейчас мать Анжелина? Ищут ли беглянку? Она оставила всего лишь скупую записочку о том, что отправляется во Францию, к родственникам матери. Поскольку Испания и Франция находились теперь в союзе и вокруг все было наводнено французами, мать-настоятельница вполне могла решить, что бывшая послушница нашла себе француза на роль провожатого.
«Я буду в надежных руках», – написала Мариса. Но поверит ли этому приоресса? Как она вообще отнесется к случившемуся?
Когда они добрались до цыганского табора на городской окраине, им навстречу вышел хмурый Марио. От его взгляда порозовевшее лицо Марисы зарделось ярким румянцем.
– Почему задержались? Что за проказы на этот раз?
Предоставив Бланке приводить его в чувство криками о том, чтобы он не лез не в свое дело, Мариса отошла в сторонку, досадливо морщась. Одно из ее новых затруднений носило имя Марио. Она рассталась с цыганами еще девчонкой, теперь же он без устали давал ей понять, что она превратилась в женщину. Ее повсюду преследовал его взгляд, он только и делал, что пытался заманить ее одну в темный уголок, чтобы там гладить ее оголенные руки своими шершавыми ладонями и шептать ей в ухо о своем обожании и намерении прикончить любого, кто осмелится к ней прикоснуться. Бланка относилась к происходящему легкомысленно и лишь пожимала плечами.
– Ох уж этот Марио! Какая у него горячая кровь! Остерегайся его, ходячая невинность, держись поближе ко мне!
Но как долго ей удастся избегать Марио? До Франции по-прежнему было еще очень далеко. Ни ее худоба, ни попытки сделать волосы темнее втиранием в них жира не гасили его пыла.