Глава одиннадцатая. Золотая юрта
Именно это значение в первую очередь имеет в тюркских языках слово «орда» — не войско или толпа, а «юрта» (под чем понимается не только одиночная юрта, но и целое поселение).
Золотая юрта, по давней традиции, ставилась для верховных властителей. Арабский путешественник Ибн-Баттута оставил описание такой юрты, принадлежавшей хану Узбеку: «В пятницу, после молитвы, он садится в шатер, называемый золотым шатром, разукрашенный и диковинный. Он из деревянных прутьев, обтянутых золотыми листками. Посредине его деревянный престол, обложенный серебряными позолоченными листками; ножки его из чистого серебра, а верх его усыпан драгоценными камнями».
Страну под названием Золотая Орда до сих пор частенько объявляют этаким грандиозным кочевьем, скопищем «монгольских» бродяг, которые ничем другим не занимались, кроме как грабили коренные народы, а потом, свалив вокруг юрт награбленное добро, с дикарским простодушием жарили конину на бесценных рукописях, отправляли поэтов и астрономов пасти стада, а землю полагали плоской, как доска…
Реальность не имеет с этой ублюдочной картиной ничего общего. Золотая Орда — страна городов. Тот же Ибн-Баттута оставил описание столицы Сарая: «Город Сарай один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, красивыми базарами и широкими улицами. Однажды мы поехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце его и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня… и все сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов».
Это описание смотрится особенно многозначительно при сравнении со стольным градом Парижем, который за полчаса неспешным шагом можно было пересечь из конца в конец что вдоль, что поперек, а на большинстве парижских улочек двум пешеходам, чтобы разойтись, приходилось поворачиваться боком и прижиматься к стене. К тому же славный город Париж, уж простите за грубость, был засран в самом что ни на есть прямом смысле. Ночные горшки непринужденно выплескивали на улицы, где вольготно бродили вносившие свой вклад в благоухание улиц свиньи, нечистоты текли с подворий, так что, по многочисленным свидетельствам очевидцев, лишь посреди улиц оставался узкий проход меж куч дерьма, но все равно и люди, и лошади в нем вязли. Классическим примером является описанный хронистами случай с одним из французских королей: он стоял у окна своего дворца, но тут по площади поехали телеги и как следует размесили дерьмо. Вонища поднялась такая, что его величество грохнулся в обморок.