Теткин сосед, мелкий частный предприниматель по фамилии Калугин, был, мало сказать, крайне раздосадован. Прежде всего, когда иномарка проехала мимо его ворот, он снова ощутил давно забытый им гадкий страх и тревогу. Он все еще продолжал разжигать мангал, который никак не разжигался, когда серебристая "ауди" вновь подъехала к его воротам и остановилась. Оттуда вышел вроде бы как самый что ни на есть обычный человек, подошел к забору, поздоровался и вежливо спросил Калугина: "Альберт Михайлович?" – и затем, увидев непроизвольный кивок, вошел на участок. И в этот момент Калугина вдруг объяла такая волна ужаса, что он со звуком пустил газы и чуть не обмочился. И первая мысль при этом была такая: "Вот и все, Лелик, отпрыгался!"
– Я племянник вашей соседки Калашниковой Елизаветы Васильевны
…– начал подошедший, а Калугин в страхе тут же подумал: "Вот сейчас вмажет!"
Человек что-то говорил, а Калугин, понемногу приходя в себя, вдруг понял, чего он испугался. А испугался он следующего: вот есть на свете он, Калугин, большой, физически очень даже неслабый, авторитетный, обеспеченный, с хорошим бизнесом и надежной "крышей" мужик. Но все равно было совершенно ясно, что несмотря на все это, ему неизбежно сейчас, попросту говоря, "дадут пизды" – и дадут хорошо! И, что самое страшное, избежать этого никак невозможно.
Может быть, даже при жене прямо здесь и отлупят – без проблем – если только захотят. Вот этот спокойный вежливый мужик и отлупит. И никакая "крыша" его, Калугина, не спасет, потому что этот внезапно пришедший человек явно был с какого-то совершенно другого уровня, где такие, как он, авторитетный бизнесмен Калугин, – никто и таких при необходимости давят, как клопов, не раздумывая. С полнейшей обреченностью он понимал, что его могут "замочить" тут же на месте и даже где-то ждал этого, чтобы уже отмучиться так сразу. Внешне ему вроде как ничего не угрожало, но ощущал опасность своим внутренним звериным чутьем, которое он в себе очень ценил. И оно, это чутье, говорило: "Очень и очень опасно!!!" В мозгу словно замигала красная сигнальная лампочка и заревел тревожный ревун.
Хомяков и Шахов оставались в машине и смотрели на эту встречу издали. Хомяк вдруг сказал:
– Знаешь, я всегда хотел услышать, как они друг с другом разговаривают, и о чем, но никогда не слышал.
– Кто "они"? – спросил Шахов.
– Бандиты. На своих стрелках. Какой-то у них есть свой специальный разговор, особые слова.
Впрочем, Калугин с Пашей говорили очень недолго, и дело закончилось тем, что сосед подобострастно закивал, сам руку протянул, а Павел, ответив на рукопожатие, повернулся и пошел к своей машине.