Выписали Ивана Углова только осенью, когда уже советские войска на Дальнем Востоке разбили Квантунскую армию императора Хиросито. Пришел подтянутый, в полной форме, со всеми орденами и медалями на груди, к начальнику госпиталя проститься:
— Товарищ полковник медицинской службы! Сержант Углов к дальнейшему прохождению службы готов! — и добавил шутливо: — Жаль, что с самураями уже управились…
Полковник оглядел его с головы до ног, пощипал себя за рыжую бородку. Приказал:
— Садись! — и хмыкнул насмешливо:--Для прохождения службы, говоришь?! Ну уж дудки! Про службу забудь, — помолчал и, положив большую теплую руку на его плечо, сказал душевно, как сыну: — Вот что, Углов… Береги себя. Не для того я тебя штопал, чтобы ты от дурацкого молодечества концы отдал… — он порылся в стопке бумаг на столе, достал большой рентгеновский снимок и пояснил:- Вот это ты собственной персоной. Вот сердце. А вот это пятнышко—тот самый проклятый осколок. Прямо в сердечной сумке. Понимаешь?
— Так точно, товарищ полковник! — улыбнулся Углов.
— Да ни черта ты не понимаешь! — рассердился полковник. — Тут такое дело, а он зубы скалит!.. Ну ладно, — сказал он более спокойно, — смотри дальше. Вот тут и тут я осколки из легких тебе вынул. Здесь нерв сшил. Два этих ребра починил, ну и еще кое-что по мелочи. А вот его… Его я не тронул. Не боги мы еще, сержант… Нет, не боги! — он сердито махнул рукой. — Короче. Бери снимок. И помни об этой железке… Живи. Расти детей. Но не напрягайся… Если что — вот тебе мой московский адрес. А лучше приезжай сам.
Возвратясь в родной Ростов, Углов нашел отцовскую хату заколоченной. Соседи сберегли от лихих людей.
Отец его, старый рыбак Василий Углов, умер еще во время фашистской оккупации. Иван разыскал Олю, невесту свою, верно ожидавшую его всю войну. И сыграл свадьбу. В стареньком домике на Очаковской вновь затеплилась жизнь.
Оле про осколок не сказал. «Зачем тревожить. Успеется. И так натерпелась, бедолага, — думал Углов. — А то будет на меня как на живую икону смотреть…».
Пошел устраиваться на завод, где работал до войны. Рассказал все, как есть. Показал рентгеновский снимок. В отделе кадров заахали. Пришлось дойти до директора.
— Я же не бог весть что прошу, — говорил Иван Васильевич. — Работал слесарем до войны. И теперь слесарить буду.
Но директор был человек осторожный:
— Нет, товарищ гвардии сержант. Вы свое отработали. Вон вся грудь в орденах! Инвалид Отечественной войны. Пенсию назначат и живите потихоньку… Ну куда я вас с осколком в сердце приткну?.. А случится что? С кого спрос?