Грегор появился в дверном проеме. Если бы не горящие неистовым огнем глаза, его можно было бы принять за статую. Но в его зеленых глазах, обрамленных длинными черными ресницами, пылал такой гнев, что Венеции захотелось отступить хотя бы на шаг. Грегор повернулся к миссис Тредуэлл и произнес тоном, полным едкой иронии:
– Благодарю вас зато, что сразу провели меня к моим заблудившимся подопечным. Я убедился, что, мистер и мисс Уэст попали в хорошие руки.
– Право же, милорд, у них сейчас уже нет никаких затруднений, – ответила миссис Тредуэлл и сделала книксен. – Я только что приготовила для них чай.
– Они этого не заслуживают.
На лице у миссис Тредуэлл появилась жеманная улыбочка, она сделала еще один книксен и удалилась по коридору, а Грегор вошел в комнату, затворив за собой дверь.
Венеция стояла, крепко сцепив руки перед собой. Лицо у Грегора побагровело от холода, а губы побелели, не то от холода, не то от злости.
Полный нескрываемого возмущения взгляд, которым Грегор удостоил Рейвенскрофта, мог бы всерьез напугать молодого лорда, если бы он не был всего лишь несмышленым щенком. Но будучи таковым, он не замечал осуждения в глазах. Он видел перед собой всего лишь доброго знакомого, который явился спасти их с Венецией.
– Рейвенскрофт, вы настоящий дурак, – произнес Грегор с презрительной усмешкой.
Радость, которую испытывала Венеция от встречи с Грегором, мгновенно испарилась. Она-то думала, что его появление повернет дело к лучшему, что присутствие надежного друга, разумного человека, который умеет ко всему относиться трезво и, главное, спокойно, поможет справиться с нелепым стечением обстоятельств, в которое они попали. А выходит так, будто и Рейвенскрофт, и она сама для Грегора все равно что грязь у него на подошвах сапог.
Это было уже чересчур. Венеция вдруг почувствована, что устала до боли, что у нее ноют все ушибы, полученные во время падения из кареты на землю. Она опустилась на скамью под окном и принялась растирать все еще стынущие руки. На глазах у Венеции выступили слезы. Кусая губы, она изо всех сил боролась с наплывом никогда ранее не изведанных эмоций. Бог мой, она не какая-нибудь плаксивая барышня, чтобы лить слезы из-за того, что Грегор не проявил радости при встрече с ней! Злость на самое себя вернула Венеции обычное самообладание. Подумать только, этот осел даже не спросил, как она себя чувствует!
Опустив голову, Венеция незаметно вытерла слезы и подняла на Грегора ледяной взгляд:
– Мы тоже очень рады видеть вас, Маклейн. Полагаю, поездка из Лондона в эти края доставила вам удовольствие.