Ее ресницы затрепетали, прежде чем она решилась снова поднять на него взгляд. Никогда еще она не казалась Грегору такой соблазнительной.
Больше всего на свете Грегор сейчас хотел овладеть ею прямо здесь – повалить ее на землю, задрать юбки и удовлетворить ту страсть, которую он почувствовал в ее объятиях и увидел в ее глазах. Но это невозможно. Перед ним не обыденная, заурядная женщина, а Венеция. Он не мог бы причинить ей боль, хотя бы самую малую. Да, он знал без расспросов, что она будет рада их любовным ласкам… в конечном итоге.
Грегор нахмурился. В том-то и вся проблема. Венеция заслуживала большего, нежели «конечный итог». Он вовсе не волокита, но у него было немалое количество связей, которые заканчивались через несколько месяцев без всяких осложнений, так сказать, по-дружески. Все начиналось со страстного влечения, но вот он смотрит сейчас на Венецию с ее порозовевшим от холода носиком и сверкающими глазами и вынужден признать, что ни одна из пережитых ранее связей не обещала того, что обещает эта. В этой захолустной гостинице, среди снегов, появилось в его стародавней приятельнице нечто такое, что воспламеняет его чувства и будоражит воображение. Он жаждет продолжения, однако…
Грегор покачал головой и медленно отпустил руки Венеции.
Венеция отвернулась, но перед тем, как опустить руки, коснулась пальцем в перчатке своих губ и снова покраснела.
– Довольно, – произнес Грегор угрюмо, видимо, желая сгладить неловкость минуты.
– Мне жаль, Грегор. Это, – она неуверенным жестом указала на расстояние, разделяющее их, – не должно было случиться.
– Не должно, согласен, но случилось. – Он посмотрел ей в глаза. – И я прошу у вас прощения.
Венеция натянуто улыбнулась:
– Не думаю, что мне тоже следует извиниться, но было бы неразумно продолжать в том же духе.
Грегор решил, что она права, но легче ему от этого не стало. Черт возьми, он никогда еще не терял самообладания.
Он, перехватил вопрошающий взгляд Венеции и услышал собственный охрипший от волнения голос:
– Вы правы. Этого больше не случится. Никогда. Мы должны продолжать наши дружеские отношения.
Что-то промелькнуло в ее взгляде. Разочарование? Что касается самого Грегора, то ему стало так тяжело, будто огромный камень лег ему на грудь.
Внезапно все случившееся показалось ему несправедливым. Несправедливо, что Рейвенскрофт внес чудовищную дисгармонию в их существование; несправедливо, что они застряли здесь из-за треклятого темперамента самого Грегора; несправедливо, что от разгулявшейся снежной бури пострадали другие люди и утратили мир и покой. Все вспышки гнева, которые он испытывал с того самого момента, когда обнаружилось исчезновение Венеции, порождали огромную массу осязаемой ярости.