Столовая необъятной квартиры находилась со стороны дома, обращенной к Пятой авеню, и сейчас, стоя у окон, он мог окинуть взглядом 6-ю, 7-ю, 8-ю и 9-ю улицы вплоть до самого Вест-Сайда и Гудзона. Вдали за небоскребами, сверкающими в ярко-голубом небе, река выглядела протянувшейся на многие мили серебряной полосой.
Гэвин заморгал, ослепленный ярким светом, и потянул за шнур. Мгновенно вертикальные жалюзи прикрыли стекла, создав в комнате приятный полумрак.
Вернувшись к столу, он быстро пролистал «Нью-Йорк таймс», прочитал очерк Френка Рича о новой бродвейской постановке, просмотрел раздел, посвященный кинематографу, и отложил газету. В этот момент за его спиной раздался телефонный звонок.
Встав со стула, Гэвин поспешил к белому лакированному буфету и снял трубку.
– Алло.
– Гэвин?
– Да.
– Это я, Луиза.
– Я понял.– Он посмотрел на часы и нахмурился: было девять утра.– Слышно так, как будто ты говоришь из соседнего дома.
– Так и есть.
– Где ты?
– В отеле «Пьер».
– А где же Дэвид?
– Дома. В Калифорнии...
– Луиза, ты знаешь, я против, чтобы мы оба уезжали из дома,– прервал ее Гэвин.– Я считал, что мы об этом уже договорились.
– Да, договорились. Но все в порядке: моя сестра приехала на несколько дней. И не забывай, у мальчика есть няня. Кроме того, в доме живут экономка, слуга и повар. Так что можешь не волноваться.
– Что ты делаешь в Нью-Йорке? – вздохнул Гэвин.
– Приехала, чтобы встретиться с тобой.
– Вот как?
– Да, мне нужно поговорить с тобой кое о чем.
– Разве нельзя было это сделать по телефону?
– Стало быть нельзя. Я прилетела вчера вечером и сегодня же улетаю.
– Надо полагать, в Вашингтон, не так ли?
– Нет, Гэвин. Обратно на побережье, Ты же не любишь, когда мы оба одновременно уезжаем из дома, оставляя Дэвида! – отрезала она с раздражением в голосе.
– Когда ты хочешь встретиться? – спросил он.
– Через час тебя устроит?
– Договорились. Ты придешь сюда?
– Да, прекрасно. Увидимся в десять.
Гэвин стоял, Слушая короткие гудки,– она бросила трубку, не дав ему договорить. С недовольной гримасой он положил трубку и вернулся к столу. В несколько глотков допив остатки кофе, он прошел через холл с выложенным мраморными плитами полом и направился в спальню. Как и во всех комнатах этой квартиры, здесь было обилие современной мебели, к которой он испытывал отвращение, и так много белого цвета, что Гэвин начинал его активно ненавидеть.
Оглядев спальню, он пробормотал:
– От этой квартиры можно свихнуться,– и прошел в облицованную белым Мрамором ванную комнату. Побрившись, он сбросил халат, принял душ, вымыл голову и вышел из душа, стараясь нащупать полотенце.