Нелл что-то сказала. Рози очнулась от своих мыслей о Гэвине и посмотрела на нее, чуть нахмурившись.
– Так что, если вы оба меня извините, я пойду и позвоню прямо сейчас, чтобы покончить с этим,– проговорила Нелл, поднимаясь со стула.
– Ладно,– ответил Джонни,– можешь воспользоваться телефоном в моем кабинете.
– Благодарю,– сказала Нелл и выпорхнула из столовой.
Джонни откинулся на спинку стула, взял бокал с вином и сделал несколько глотков, старательно игнорируя Рози.
Рози какое-то время смотрела на него, потом отвела взгляд, не зная, что сказать. От столь очевидно проявленной к ней антипатии она растерялась и никак не могла найти общую тему для разговора.
В комнате воцарилась мертвая тишина.
Рози чувствовала себя крайне неловко.
Она сидела не двигаясь, глядя прямо перед собой. Даже ресницы не вздрагивали, а дыхание было едва заметно. Она не знала, как поступить. Вне всяких сомнений Джонни вел себя очень странно, и как Рози ни пыталась, она не могла найти этому объяснения.
Ей пришло в голову, что единственно правильным сейчас было бы извиниться, выйти из-за стола, найти Нелл и сказать ей о своем возвращении в «Риджент Беверли Уилшир». Нелл ее поймет. Они уже обменялись за столом многозначительными взглядами, и по обеспокоенному лицу Нелл можно было заключить, что она тоже в полной растерянности от непонятного и подчеркнутого поведения Джонни.
На какое-то время Рози отвела взгляд от больших серебряных ваз для десерта, стоявших на столе по обе стороны от подсвечников, но вскоре вновь обратилась к ним. За этот вечер она изучила их досконально и должна была признать, что ничего более изысканного ей не встречалось. На возвышающемся основании каждой из них помещался леопард в окружении двух амуров, их пухлые детские ручки поддерживали серебряную оправу хрустальной чаши. Серебро было покрыто необычайно красивой патиной и поражало тонкостью работы. Она сразу угадала руку искусного серебряных дел мастера. Это были редкостные и, несомненно, очень дорогие вещи.
Оторвав взгляд от ваз, Рози посмотрела на Джонни, решительно намереваясь поблагодарить его и удалиться. Но вместо этого почему-то сказала:
– Вазы для десерта совершенно восхитительны. Они, вероятно, периода английского Регентства и, если не ошибаюсь, работы Пола Сторра. Верно?
В изумлении Джонни долго смотрел на нее. Потом наконец кивнул и сказал:
– Я недавно купил их. В Лондоне.
То, что она смогла назвать имя мастера, оказалось для него полной неожиданностью, но ее восхищение было, несомненно, приятно. Они были его радостью и гордостью. Это английское серебро он особо выделял из всех своих вещей. Когда в начале месяца он отправился за этими сокровищами в свой любимый магазин на Бонд-стрит, Нелл даже не была с ним. Владельцы магазина Френсис и Тони Реймейкерс оставили вазы для него, будучи уверены, что это его заинтересует.