— Я надеюсь, юридически?
— Очевидно, да. У Сары не было выбора, — для отчетности сказано, что мать согласилась на удочерение без особых уговоров. Она дала обязательство никогда не вмешиваться в воспитание ребенка. Это, в свою очередь, было нужно для создания иллюзии, будто это ребенок Абигейл.
Муж Абигейл в то время еще был жив. Они были бездетной парой. Все это держалось в совершенном секрете от всех, включая персонал госпиталя, за исключением доктора Дженни, который делал операцию и принимал роды. Власть Абигейл была здесь настолько непререкаема, что никаких слухов не последовало, а дома — тем более.
— Да, это проясняет некоторые темные места, — согласился Эллери. — Это объясняет ссоры между Абби и Сарой, которая, вне сомнений, сожалеет о своем обещании и своей сделке с Абби. Это же объясняет и защиту Сары Даннингом, который горячо утверждает невиновность Сары в деле Абигейл. Выйди эта история на поверхность, она погубит всю его жизнь: и супружескую, и социальную, и профессиональную. — Он покачал головой. — Но я все же не вижу, чем это поможет в разрешении задачи. Допустим, у Сары есть мотив для убийства Абби и также Дженни, как единственного информатора. Возможно, преступление с ее стороны можно было бы объяснить паранойей... манией преследования... Ясно, что эта женщина душевнобольная. Но при всем при этом...
Джон, мне нужно взглянуть на эту историю болезни, если можно. Там могут оказаться детали, значимость которых ускользнула от тебя...
— Теперь, когда я раскрыл карты, нет причины утаивать ее от тебя, — устало ответил Минхен.
Он встал и с отсутствующим видом пошел в тот угол, который находился позади стола Дженни.
Эллери усмехнулся, когда Минхен попытался протиснуться между его креслом и стеной в пустой угол.
— Ну и куда вы направляетесь, профессор?
— А? — Минхен рассеянно поглядел на него. Затем усмехнулся и почесал в затылке. — Каким же безмозглым я стал с тех пор, как старик был убит. Совершенно забыл — я приказал перетащить отсюда бюро Дженни с папками, как только вошел вчера сюда и увидел его мертвым...
— ЧТО?
Годы спустя Эллери любил вспоминать эту внешне невинную сцену, когда, как он говорил, ему пришлось пережить самый драматический момент в своей незаконной карьере следователя.
С учетом одного забытого инцидента, в краткий временной промежуток, последовавший после заявления Минхена, дело Дорн-Дженни обрело новый осложняющий оборот.
Минхен застыл на месте, застигнутый врасплох энергичным восклицанием Эллери. Он непонимающе смотрел на Эллери.
Эллери незамедлительно упал на пол и обозревал линолеум под столом Дженни. Через секунду он поднялся, покачивая головой и улыбаясь.