– Вообще-то, Марни, – сообщила ей Оливия, – я читала мелкий шрифт в письме отца. Там сказано, что если Джоанна Коул не может выполнить свои обязанности смотрителя в течение этих тридцати дней, то коттедж автоматически становится моим.
Если бы взгляды могли убивать…
– Что ж, тогда наслаждайся своим разгромленным домом.
Одна из женщин, разглядывающих ряды водолазок, обратилась к Марни за помощью.
– Мы закрыты, – рявкнула она.
– Пойдем, Лив, – сказал Зак, подталкивая Оливию к выходу. – А это правда насчет условий? – спросил он по дороге к машине. – Больше никаких визитов Джоанны по утрам? Теперь дом твой?
– Не очень-то он мне и нужен, – сказала Оливия. – Но ты прав. Только мне придется поговорить с Эдвином Харрисом, адвокатом Уильяма. И думаю, Джоанне нужно будет подтвердить тот факт, что из-за болезни она была не в состоянии выполнить свою часть договора. Если она этого не сделает, это будет ее слово против моего.
– А вот и нет, – сказал Зак, вытаскивая из кармана диктофон. – Марни все для тебя подтвердила.
Оливия улыбнулась:
– Помнится ты говорил, что ты архитектор, а не детектив.
Зазвонил телефон Зака. Его, Оливию и Кайлу ждали у Абернети.
– Ну что еще? – пробормотал Зак, открывая для Оливии машину.
Через десять минут Зак получил ответ на этот вопрос. Ева Абернети проснулась этим утром и обнаружила на подушке рядом с собой мертвого крота и записку: «Ты следующая».
– Это мы обнаружили за окном комнаты близняшек, – сказал Заку офицер полиции, протягивая розовую шерстяную перчатку с розовыми блестящими помпонами.
– И мы собираемся довести дело до суда, – сказал Кларк Абернети, одной рукой обнимая жену. – Мои дочери не будут участвовать в конкурсе.
– Все из-за Кайлы! – закричала Ева со второго этажа. – Из-за нее и ее глупой зависти нам приходится выйти из конкурса. Это так несправедливо! А теперь, когда мы больше не будем ей мешать, она победит. Наверное, в этом и заключается ее план!
– Офицер, во время каждого инцидента находили нечто, указывающее на мою дочь, – сказал Зак. – Я думаю, что ее пытаются подставить. Если бы моя дочь захотела подбросить мертвого крота на чью-то подушку, вряд ли бы она была настолько глупа, чтобы оставить перчатку у окна этой девочки. Или оставить след своих духов. Или отдать свой рюкзак для осмотра, зная, что директор найдет в них улики.
– Возможно, он прав, – согласился полицейский. – Перчатка ничего не доказывает.
– Убирайтесь, вы все, – сказала миссис Абернети, щеки ее алели от возбуждения.
Уже в машине Зак заявил:
– С меня хватит. Понятия не имею, что происходит, но я собираюсь во всем разобраться, и немедленно.