Колчин слушал этот репортаж несколько раз, вспоминая, как они с Игорем делили одну комнату в студенческом общежитии, как отдыхали вместе с женами на Алтае. Решил позвонить сейчас же.
– Минск, пожалуйста, – попросил он оператора внутренней связи.
В доме Костюковского долго не снимали трубку. Он уже отчаялся, когда наконец услышал голос Лены, дочери Игоря:
– Слушаю вас.
– Леночка, – закричал Колчин, – это я, Федор Алексеевич! Все это неправда. Слышишь, неправда! Твой отец никого не убивал. Все это подстроено. Я сегодня прилечу в Минск, ждите меня. Ваш папа честный человек.
– Хорошо, – ответила измученная девушка. Обрушившееся на семью несчастье так потрясло ее, что она потеряла способность связно излагать мысли.
Колчин представил себе, сколько корреспондентов и комментаторов теперь осаждают дом Костюковского в надежде на интервью, и содрогнулся. Снова зазвонил телефон. Он поднял трубку.
– Какой ужас! – сказала ему жена. – Как мог Игорь пойти на такое!
– Дура! – закричал на весь кабинет Колчин. – Это сделал не Игорь, его подставили!
Жена, обидевшись, повесила трубку. Раздался еще один звонок.
– Слушаю! – закричал он с каким-то ожесточением.
– Федор Алексеевич… – Он хорошо знал этот ненавистный голос Фогельсона.
– Идите к черту, – сказал Колчин и повесил трубку. Достал оружие, проверил обойму, убрал бумаги со стола и вышел из кабинета.
У Нефедова в приемной было два сотрудника. Он попросил секретаря доложить генералу.
Девушка, уже слышавшая новости из Белоруссии и знавшая, что погибший был другом Колчина, испуганно кивнула головой и скрылась в кабинете.
Через несколько секунд оттуда торопливо вышли два сотрудника, не глядя на Колчина, поздоровались, и только затем вышедшая девушка разрешила ему войти.
Нефедов что-то писал в своем блокноте. Не поднимая головы, он пригласил Колчина за свой стол.
– Слушаю тебя, – сказал он, по-прежнему не поднимая головы.
– Прошу разрешения выехать в Минск на похороны товарища, – как можно тверже попытался сказать Колчин. Нефедов наконец поднял глаза.
– Похорон пока не будет. Ведется следствие, – тихо сказал он.
– Это подставка, товарищ генерал, все подстроено. Костюковский не мог убить прокурора. Я знаю его много лет, могу поручиться за это. Вернее, мог бы, – горько добавил Колчин.
– В любом случае похорон пока не будет. – Нефедов снова начал чертить что-то в своем блокноте.
– Товарищ генерал, эти убийства связаны с моим уголовным делом. Все это звенья одной цепи – ликвидация Иванченко в Минске, Бахтамова в Москве, убийство Крымова, наконец, эта трагедия в Минске. Разрешите мне допросить по делу полковника Фогельсона.