Наступила звенящая тишина. И миссис Коньман удалилась под пулеметную очередь своих каблуков. Доктор Дивайн был ошарашен, Пэт Слоун сидел, прикрыв глаза рукой, а мне едва удалось скрыть улыбку.
Ясное дело, этот вопрос не вынесут за пределы нашего собрания. Дивайн дал это понять с самого начала, и мне пришлось с самым серьезным и уважительным видом согласиться. Я вообще здесь случайно: меня пригласили в качестве свидетеля, поскольку нет классного руководителя. Нет, никто не сожалел об отсутствии Честли; и Слоун, и Дивайн убеждены, что старик, замешанный в этом деле, только ухудшит и без того скверную ситуацию.
— Конечно, все это неправда, — сказал Слоун, приходя в себя за чашкой чая. — В «Сент-Освальде» никогда и намека не было на антисемитизм. Никогда.
Дивайн несколько усомнился.
— Я, как и все вы, люблю Роя Честли, — сказал он. — Но нельзя отрицать, что он бывает странным. Он работает тут дольше всех, поэтому склонен слишком много брать на себя.
— Я не сомневаюсь, что он хочет как лучше, — настала моя очередь. — Для человека его возраста это очень напряженная работа, и любой может время от времени ошибаться.
Слоун посмотрел на меня.
— Что вы имеете в виду? Вы что-нибудь слышали?
— Нет, сэр.
Дивайн подался вперед и чуть не упал.
— Вы уверены?
— Абсолютно, сэр. Я просто хочу сказать... В общем...
— Что? Выкладывайте.
— По-моему, все это ерунда, сэр. Для своего возраста он в отличной форме. Просто я недавно...
И, скромно потупившись, я неохотно упоминаю пропавший журнал, непрочитанные электронные письма, нелепую суету, которую он устроил вокруг пропажи своей старой зеленой ручки. При этом не забываю о тех жизненно важных мгновениях, когда он не заметил мальчика, потерявшего сознание, который лежал на полу и задыхался.
Решительно отвергать нападки на врага — лучшая тактика, когда хочешь его в чем-то обвинить. И мне удалось выразить уважение и восхищение Роем Честли, выкладывая все прочее с самым невинным лицом. Все увидели мою преданность Школе — немного наивную, — а у Слоуна и Дивайна в мозгу засело сомнение, подготовившее их к следующему газетному заголовку, который — так уж случилось — на этой же неделе появился на видном месте в «Икземинере».
Колин Коньман, прилежный и скромный юноша, утверждает, что социальное и учебное давление, оказываемое «Сент-Освальдом», возрастает и справляться с ним все тяжелее. «Здесь без конца издеваются, — сказал он "Икземинеру", — но никто не смеет заявить об этом. Некоторые мальчики могут делать в "Сент-Освальде" все, что хотят, потому что некоторые учителя на их стороне, а любой, кто пожалуется, навлекает на себя неприятности».