Проводив девушку до двери, он поднял ее лицо за подбородок и нежно произнес:
– Возможно, позже.
После этого Грегори сел в машину и уехал.
Брук понимала, что мужчина разочарован и, быть может, даже зол на нее. Но она не собиралась чувствовать себя виноватой и тем более извиняться перед ним.
Войдя в дом, она заметила свет в малой гостиной. Там был Джонатан. Он сидел со стаканом в руке, взгляд его был устремлен в пространство.
– Это ты, Брук?
– Конечно, я. А кого ты ждал в полночь?
– Ты одна? – продолжал он расспрашивать, не замечая сарказма в ее голосе.
– Одна, а что?
– Войди и посиди со мной минуту.
– Хорошо, но только минуту. Я устала, а ты, как всегда, слишком много выпил.
– Не вздумай опекать меня. Я только хотел тебе сказать, что в полдень заходил Эшли, он надеялся повидать тебя. Грэм был более чем расстроен, когда я ему сообщил, что ты уехала с Джимом Грегори осматривать достопримечательности города и окрестностей. Он уже слышал о Грегори и о ваших встречах на теннисном корте.
Брук почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Она ждала появления Эшли, но не такого, и понимала, что рано или поздно ему станет известно о ее встречах с Джимом. Но лучше было бы, если бы она сама ему об этом рассказала.
– Что точно он сказал? – нерешительно спросила Брук брата.
Джонатан нахмурился, вспоминая.
– Прежде всего дал понять, что дьявольски ревнует тебя к Грегори, но когда я объяснил, что ваши встречи связаны с теннисом, ревность сменилась озабоченностью. Он минут двадцать расспрашивал меня о твоих тренировках. Понятия не имею, откуда он о них узнал. Должно быть, в теннисном клубе.
Брук сделала все, чтобы голос ее не выдал.
– Не думала, что ты будешь говорить с Эшли о Джиме или еще о чем-нибудь подобном.
– По его реакции я понял: у него есть что тебе сказать.
– Не сомневаюсь, – съязвила Брук. – Чтобы все прояснить, скажу, что сегодня мы не играли в теннис с Джимом Грегори. Он показывал мне город. Так что нечего устраивать из-за этого шум.
Брук не на шутку расстроилась. Во-первых, они не увиделись с Эшли. Какая-то часть ее существа хотела этого, хотя другая была вне себя от предположения, что он может вообразить себе, будто она все время разлуки просидела дома в ожидании встречи. Но тем не менее ее обрадовало то, что он помнил, думал, ревновал, беспокоился о ней…
Джонатан прервал ее размышления:
– Зачем, черт побери, надо было уезжать с Грегори, если ты знала, что сегодня возвращается Эшли? Что у вас двоих на уме?
Пьяные вопросы брата рассердили Брук. В таком состоянии он, как всегда, не способен был разумно мыслить.