Женщина, яркая, как тропическая пальма, появилась на дороге так неожиданно, что «бьюик» чуть не налетел на нее.
Тормоза заскрипели. Из окна высунулось рассерженное лицо водителя.
Женщина, даже не взглянув в его сторону, сошла на обочину и, что-то насвистывая, пошла прочь.
– Эмми! – раздалось позади нее.
Но она шла, не оглядываясь, перебросив за спину розовый чемодан.
…Перед глазами водителя еще долго маячил ее толстый зеленый макинтош, выцветший до пастельных оттенков. Он был порван, причем прореха была старая – женщина явно не относилась к поклонницам нитки и иголки. Шелковый розовый шарф, переброшенный вокруг ее шеи с той же заботой, с какой бросают на веревку мокрое полотенце, был испачкан и забрызган, хотя все еще не был лишен былой прелести.
Огромное обвисшее черное сомбреро, когда-то принадлежавшее мужчине, а сейчас увенчанное сломанным зеленым пером, прятало блеск ее таинственных черных глаз.
Она тащила чемоданчик из розовой кожи, потертый и непрочный, как и все ее вещи: он был перевязан веревкой, а из-под крышки кокетливо торчал край белых кружев.
Женщина бросила свой чемоданчик в один из проломов в изгороди. Он приземлился среди помятых цветов рядом с буком. Ударом ноги отшвырнув его в сторону, женщина шлепнулась в цветы, потом, сбросив свою щегольскую шляпу, она блаженно зажмурилась, вытянула ноги.
Ее черные, как воронье крыло, волосы, разделенные аккуратным пробором, густым занавесом закрыли ее лицо от посторонних глаз.
– Эмми!
При звуке приближающихся шагов глаза прелестницы вспыхнули. Она развернулась и спокойно смотрела на подходившего к ней мужчину.
Тот не обладал таким самоконтролем, как она, и эмоции отражались на его лице: голубые глаза потемнели, черты лица исказились.
– Куда ты направляешься? – спросил он.
– Прямо по этой дороге, – сказала она, – а затем по следующей.
– Эмми! – вновь крикнул ей мужчина. – Ты же знаешь, что тебе некуда идти.
– И знаю, что это не в первый раз, – вызывающе ответила она. – Девушка всегда где-нибудь пристроится.
Потом, немного подумав и одарив его взглядом своих сияющих глаз, Эмми сказала:
– Если хочешь помочь, дай мне пять шиллингов. У меня нет ни пенни.
– Ты что, не получала жалованье? – удивился мужчина.
– Да, но я задолжала все до последней монеты другим слугам. Я пыталась унести деньги с собой, но они поймали меня, – девушка дерзко смотрела ему в глаза.
– Но, Эмми, за что же тебя все-таки уволили? – вкрадчиво спросил он.
– За воровство!
– Но это же ложь! Ты не способна на это, – не поверил он.
– Я воровала!
И, подняв с земли чемодан, Эмми показала на торчащие из него белые кружева.