Она же видела перед собой подтянутого мужчину в отлично сидящем костюме, с полностью сохранившейся шевелюрой, преждевременно поседевшего, но не помышляющего о возврате ее первоначального черного цвета. Аккуратные двойные бантики на шнурках его ботинок привели ее к выводу, что он из породы людей, «застегнутых на все пуговицы». Носовой платок в его нагрудном кармане, предположила она, всегда был на месте, но никогда не использовался. Ей представилось, что у него полно галстуков и что он носит их постоянно, даже в выходные, а может, в них и спит. Она определила его как человека сдержанного, закрытого и педантичного. Это, конечно, могла быть профессиональная личина, хотя ей так не казалось. Она не нашла в нем черт севильца, во всяком случае коренного.
— Вы сказали, донья Консуэло, что у вас с мужем почти не было друг от друга секретов.
— Давайте присядем, — предложила она, указывая ему пальцами с зажатой в них сигаретой на кресло за письменным столом мужа. Сама же она, ловко крутанув одно из гостевых кресел, быстро села, привалилась к одному подлокотнику и закинула ногу на ногу так, что кружевная кайма вздернулась до коленки.
— Вы женаты, старший инспектор? — спросила она.
— Здесь идет следствие по делу об убийстве вашего мужа, — отрезал он.
— Поверьте, это имеет отношение к делу.
— Я был женат, — сказал он.
Она курила и упражняла свободную руку, нажимая большим пальцем на костяшки четырех остальных.
— У вас не было нужды посвящать меня в такие подробности, — заметила она. — Вы могли просто ответить «да».
— Сейчас не время играть в подобные игры, — сказал он. — Каждый уходящий час точно на час отдаляет нас от момента смерти вашего мужа. Это самые важные для следствия часы. Гораздо важнее, чем те, что наступят дня через три-четыре.
— Вы с женой в разводе? — спросила она.
— Донья Консуэло…
— Я сейчас кончу, — сказала она, махая рукой, чтобы отогнать табачный дым.
— Да, мы в разводе.
— И давно?
— Полтора года.
— Как вы с ней встретились?
— Она прокурор. Я познакомился с ней во Дворце правосудия.
— Ага, союз правдоискателей, — сказала она, и Фалькону послышалась в ее голосе ирония.
— Мы топчемся на месте, донья Консуэло.
— Я так не считаю.
— Вы удовлетворяете свое любопытство…
— Это больше чем любопытство.
— Вы нарушаете процедуру. Здесь я должен задавать вопросы вам.
— Чтобы выяснить, не я ли убила собственного мужа, — сказала она. — Или заказала убить.
Молчание.
— Ведь вы собираетесь просветить нас насквозь, старший инспектор. Вы будете копаться в делах моего мужа, залезете в его частную жизнь, разоблачите его мелкие грешки — его пристрастие к порнухе, к дешевым шлюхам, дешевым… дешевым сигаретам.