— Ее отец убит, — тихо сказал он.
Марта натужно кашлянула, потом еще раз, а потом ее вывернуло прямо на колени, так что рвотная масса потекла на пол.
— Это шок от падения, — объяснил Ахмед и удалился.
Фалькон присел на кровать. Его лицо оказалось на одном уровне с лицом Марты. Волоски на ее подбородке были испачканы. Она часто и тяжело дышала и не смотрела на него. Ее рука по-прежнему сжимала медальон. Вернулся Ахмед, везя на тележке свежую одежду и все необходимое для уборки. Он отгородил Марту ширмой. Фалькон уселся в другом конце комнаты и стал ждать. Под ее кроватью стоял маленький металлический сундучок, запертый на висячий замок.
Ширма была отставлена, и взорам представилась чистая переодетая Марта. Фалькон пошел за Ахмедом, который толкал перед собой тележку.
— Вы никогда не говорили с ней об Артуро?
— Это не в моей компетенции. Я имею диплом, но он действителен лишь в моей стране. А здесь я — санитар. Только доктор разговаривает с ней об Артуро.
— Вы присутствовали при таком разговоре?
— Я не участвую в обходе, но бывает, что нахожусь в комнате.
— Как Марта реагирует на это имя?
Ахмед на автомате занимался уборкой.
— Она приходит в смятение. Подносит пальцы ко рту и издает отчаянные звуки, вроде как о чем-то умоляет.
— Она произносит что-нибудь членораздельное?
— Нет, ничего.
— Но вы же проводите с ней больше времени, может быть, вы понимаете ее лучше, чем врач.
— Она говорит: «Это не я. Я не виновата».
— Вам известно, кто такой Артуро?
— Я не видел ее историю болезни, и никто не счел нужным посвятить меня в это.
— Кто ее лечащий врач?
— Доктор Асусена Куэвас. Она в отпуске до следующей недели.
— А как насчет котенка? Не вы ли принесли котенка, после чего она…
— В палату не разрешается приносить кошек.
— У нее на шее висят медальон и ключик. Этот ключик, он случайно не от сундучка под ее кроватью? Вы не знаете, что она в нем держит?
— У этих людей почти ничего нет, старший инспектор. Если я вижу что-нибудь личное, то стараюсь не трогать. Ведь это единственное, что у них есть, кроме… жизни. Просто поразительно, как долго можно просуществовать с подобной малостью.
Таким вот оказался или прикинулся перед ним Ахмет. Безупречно интеллигентным, рассудительным и заботливым, но каким-то узколобым человеком. Фалькон не мог вспомнить о нем без раздражения. Глядя в проносящуюся за окном «AVE» черноту, он попытался представить его себе, как только что представлял Хосе Мануэля Хименеса, чьи измученные черты прочно засели у него в памяти. Ему это не удалось, потому что Ахмед сделал то, к чему стремятся все иммигранты. Он усреднился. Он размылся. Он слился с тусклым серым окружением и растворился в современном испанском обществе.