– Я был рядом с вашим сыном, графиня.
– Оставьте! У Ричарда теперь полно наставников! Вы не возвращались, потому что хотели мучить меня.
– Что? Графиня, прошу вас… К чему такие чудовищные упреки?
Она резко повернулась и направилась к лестнице. Расстроенный столь странным приемом, Джон остался в одиночестве, но к нему уже мелкими шажками спешил Уотсон, чтобы принять пальто и багаж.
В этот день они обедали вдвоем. Габриэль была больна и не выходила из своей комнаты. Адель выглядела равнодушной, несколько рассеянной, пила вина больше обычного. Они почти не разговаривали, и было видно, что графиню тяготит присутствие дворецкого, но отослать его она не решается. Уотсон случайно задел ее прическу краем салфетки, и она недовольно скривилась.
После обеда прошлись по парку. Джон наблюдал изменения, произошедшие с наступлением осени, и сердце его наполнилось сладкой печалью. Адель была приветлива, растерянность от внезапной встречи оставила ее, графиня вновь стала сама собой. Джон поднял голову и, прищурив один глаз, с улыбкой глядел на сверкание солнца в еще кое-где сохранившейся больной листве. Адель глядела на него с нежностью, она чувствовала себя комфортно рядом с этим человеком, не обладающим ни титулом, ни положением в свете, ни деньгами, которыми привыкла распоряжаться она. Неважно, пусть будет именно так. Все это есть у нее. Зато в нем была загадка, необъяснимая сила, иное восприятие действительности, она видела, что человек этот многое пережил, но от него исходило сияние доброты. Этим не обладали мужчины, которых она познала, все эти титулованные советники, эмиры, финансисты, просто избалованные бездельники; этим не обладал в достаточной мере ее муж, хотя он считался человеком добрым, Анри, любивший ее. Все это были мужчины иного склада. Энергия, властность, жажда денег – вот что управляло ими, и, несмотря на всю их пылкость, Адели порой бывало холодно. Иногда во мраке ночи, наполовину проснувшись и приоткрыв глаза, она видела таинственные ночные огни и темную фигуру очередного возлюбленного, лежавшего подле нее. Во мраке мягких ветреных ночей она спрашивала себя, сумела бы она полюбить нищего бродягу, если бы он оказался таким, о ком она мечтает? Да, это ей очень хотелось бы знать!
Джон Готфрид несомненно иной и достоин ее любви. Представитель среднего класса, образованный, красивый молодой человек. Адель думала о нем с нежностью, и это нравилось ей. Они мирно разговаривали в этом сумеречном парке, средь старых дубов, наслаждающихся последним теплом этого года, и графиня ловила на себе его задумчивый взгляд. Джон тоже любил эту женщину каждой клеточкой своего тела, каждой мыслью, он и не предполагал, что такое с ним может случиться. Он понимал, что не сможет открыто любить Адель, поэтому не думал о будущем, о существовании без нее. Он боялся причинить ей малейшее страдание. Эта женщина стала ему слишком дорога. И уже поздно вечером, когда они сидели друг против друга за шахматным столиком, он сказал ей об этом. Она кивнула, словно своими словами он подтвердил ее догадку. Зрачки ее расширились. Джон глядел в глаза Адели, чистые зеркальные белки, темную радужную оболочку с линиями, похожими на молнии, любовался длинными шелковистыми ресницами. Адель была красивейшей из женщин, и она была ему желанна.