Странно, но успокаивающе действовала мысль, что где-то в кромешной тьме летит второй самолет и в нем тоже два пассажира: боец и собака — вторая группа специального диверсионного отряда, направляемого в помощь партизанам. Их нарочно перебрасывали порознь, чтоб меньше риска. На земле они соединятся.
Ощутимо поддувало, но не в лоб, а почему-то сзади, словно встречный ветер, оставшись за хвостом самолета, поворачивал на сто восемьдесят градусов и снова спешил забежать вперед.
Земля молчала. Только дальние зарницы, порой сливавшиеся в зарево, напоминали, что фронт бодрствует круглосуточно, что у войны не бывает выходных. И даже ночь не способна уменьшить ожесточение сторон. Напротив! Как раз под покровом ночи осуществлялись самые дерзкие замыслы.
Внезапно самолет швырнуло в одну сторону, в другую; был момент, когда казалось, что он полетел носом в бездну и уже ничто не спасет его; справа, слева оглушительно лопались снаряды зениток, выхватывая из мрака то крыло, то борт; война обрушилась на У-2 всей своей дьявольской злобой и мощью, завыла, загрохотала, заревела, пытаясь схватить, смять, испепелить, уничтожить, швырнуть наземь; потом все прекратилось так же мгновенно, как началось. Пилот спикировал к земле, опять она, спасительница, укрыла их. Огненная полоса — фронта осталась позади. Можно перевести дыхание…
— Испугался, дружище?
Алексей не узнавал своего голоса. Какой-то сдавленный, чужой. От такой встряски не скоро отойдешь. Ему почудилось, что и мотор гудит не так, как прежде, но уверенная спина и затылок пилота убеждали, что все идет нормально.
— Ух, черт, дали прикурить, а, Яранг? Один хитроумный товарищ сказал, как жить просто: надо научиться легко и без угрызений совести переносить чужие неприятности… Понимаешь, чужие! Хитрый бес! Ну, а как быть со своими?
Самолет рокотал опять ровно, без перебоев, и вместе с этим звуком тянулся будто по ниточке; и Алексей мог теперь дать выход чувствам, беседуя с собой или с Ярангом, который по обыкновению предпочитал отделываться молчанием. Великолепная позиция! Никогда не узнают, умный ты или дурак…
Впрочем, если иметь в виду Яранга, тут у Алексея не было сомнений: умный, только умный! Мудрец!
Алексей взглянул на светящийся циферблат часов. По времени пора быть на месте. И почти в ту же минуту внизу показались три желтые точки. Костры. Сразу отлегло. Долетели все-таки!
Пилот поднял самолет немного вверх, затем зашел со стороны ветра и, выключив мотор, стал планировать. Вспыхнул синий огонек. Пора прыгать.
Начиналась вторая ответственная часть полета — высадка с парашютом. Слышно было, как ветер тоненько, по-собачьи, поскуливал в обтяжках. Можно подумать, что в самолете сидит еще один пес и горюет, что его не берут с собой, оставляют в этом утлом сооружении из фанеры и крашеной парусины с многочисленными заплатами на плоскостях и фюзеляже.