– Ты в именья собираешься, Мартыныч? – перебила Александра, сдвигая брови. – Весна на дворе. Вот и давай двигай. А мы сами разберемся, кого брильянтами… эт самое… а кто и так перебьется.
Внезапная мужиковатость Александры была тем любимейшим свойством, на которое Потемкин долгие годы безошибочно клевал, как лосось на энергичную навозную мушку.
После обеда сестры уединились на Катиной половине. Катя, против обыкновения, не прилегла, а уселась на краешек бюро, покачивая ножкой в черном шелковом чулке. Александра привольно раскинулась в креслах.
"Жалко, Левицкого нет, – думала Александра. – Картина "Сестры размышляют о высоком". Где это она выучилась бедром на столик? Шикарно. Шикарно – это когда не разберешь: вульгарно или случайно".
– У тебя что, траур? – Александра показала глазами на черный чулок.
– Мода, – пожала плечами Катя и поддернула платье до колен.
– Тебя прямо не узнать. – Александра поднялась с кресла и обошла Катю кругом. – Уехала медленная, а приехала такая быстрая. Давай признавайся, кто тебя в Неаполе пришпорил?
– Ты с ума сошла! – Катя всплеснула руками. – Ты не представляешь себе эту дыру! Описываю: мужчины – парикмахерские, женщины – лошади, дипломаты – помесь того и другого…
Слова сыпались из Катерины Васильевны словно сухие горошины. И с такой бойкостью, что Александра только диву давалась. Как будто сестра долгие месяцы провела среди безнадежно глухих, а теперь с наслаждением погрузилась в море звуков собственного голоса.
"Как это – "помесь парикмахерской с лошадью"?" – подумала Александра и рассмеялась.
– Очень смешно! – сказала Катя. – А у тебя тут кто новенький?
– А у меня мальтийский рыцарь! – сказала Александра. – Что письмо от тебя привез. Был у меня сегодня утром. Подгадал, когда я одна была…
Катя так и застыла с полуоткрытым ртом.
– Вот это мужчина, – словно бы не заметив, продолжала Александра. – Джулио Ренато Литта… – Александра мечтательно обвела глазами комнату. – Как он тебе показался?
– Да ведь он монах! – вырвалось у Кати.
Так ребенок после решительного отказа родителей выкрикивает: "Ну почему? Почему?" – в последней надежде на чудо.
– И что? – Александра подошла вплотную к сестре и, приподняв на ладони, стала поигрывать Катиным кулоном в виде остролистого креста, волшебно спасенного Джулио из недр неаполитанского рынка. – Какой милый крестик! А где же Гришино кольцо?
– Не хочешь – не говори, – сказала Катя, приходя в себя и обиженно отстраняясь от сестры. – А Григорий знает?
– Между прочим, все интересовался, когда ты приедешь. – застарелая ревность мелькнула в голосе Александры.