Газеты навели раздосадованного графа на мысль. По возвращении в Милан он раздал челяди собственноручные клавиры для речитатива.
– Пение есть умение! – выстроив слуг, заявил Павел Мартынович.
Слуги понурились.
– А что такое есть умение пения? – Скавронский требовательно обвел глазами строй.
– Известно что! – отозвался Андрюшка, произведенный из крепостных иподиаконов в форейторы. – Вожжами по загривку – как есть запоют. – и недобро оглядел соратников-иностранцев.
Количество нотных линеек в клавирах граф для удобства свел к одной, вместо нот прочертив для наглядности волнообразные рельефы.
Лакей- итальянец вскорости докладывал гостей убедительным баритоном. В случае важной особы -без затруднений брал "до" третьей октавы. Золотушный метрдотель из французов несытым тенором извещал нараспев:
– Кушать-пить-кури-ить по-о-одано.
– Чисто жеребцы в коровнике! – комментировал Андрюшка.
Однако ж сам на выездах подгонял коренника бесцензурной октавой.
Для торжественных случаев имелись каватина для повара и сводный хор иностранной прислуги, начинавшийся словами "Не позабудем родину Россию".
Закончилось тем, что граф объявил о намерении решительно следовать традициям бельканто. Для чего, не откладывая в долгий ящик, зачитал список прислуги, подлежащей оскоплению.
Слуга- итальянец, сославшись на домашние обстоятельства, запросил отсрочку на одну ночь. Метрдотель-француз, осведомившись, будет ли прибавка к жалованью, в ту же ночь бежал на родину и присоединился к восставшему народу. Зато жена Андрюшки, перекрестившись, прошептала: "Слава те, Господи!"
На двадцать седьмом году жизни, разуверившись в людях, граф вернулся в Санкт-Петербург.
Потемкин сразу высказал мнение, что оперные упражнения Скавронского дали иностранцам выгодное понятие об русском обществе. Императрица, удрученная кутежами и картежными вакханалиями русских бар за рубежом, пригласила скромного графа ко двору.
По единодушному мнению, лучшим женихом России сезона 1781 года сделался граф Павел Мартынович Скавронский.
По возвращении на корвет Джулио решительно занялся укладкой вещей. "Несессер, щипцы для завивки, пудра… – Джулио механически перебирал предметы длинными пальцами. – Пудермантель с маской…"
Повертев в руках, Джулио медленно натянул маску для обсыпания пудрой и поглядел сквозь стеклышки на себя в зеркало. В зеркале – на часы, стоявшие за спиной на бронзовой печной доске. Побарабанил пальцами по ручке кресла. Снял маску, вышел на палубу и, спустившись мимо вахтенного по трапу, кликнул извозчика.
Увидев в конце аллеи супругов Скавронских, Джулио остановился. Публика обтекала рыцаря, оглядываясь на растрепанную фигуру без шляпы с белым мальтийским крестом на камзоле.