– Быстро у них тут, – сказал Робертино. – Как узнали, что царица приголубила…
Среди позолоченного великолепия гадким утенком притулилась скромная карта, где серебряным тиснением значилось по-французски: "Великий князь Павел".
Джулио повертел карту в руках.
– Одеваться! – бросил он.
Литта надел фиолетовый фрак. Поверх пустил золотую цепь, отлитую, казалось, с целью испытать закон всемирного тяготения. Цепь усыпана была крупными бриллиантами.
Государыня вчера ждала рыцаря в полной выправке, а он явился монахом. Великий князь Павел Петрович ждет монаха. "Контрасты – позывные победы, – говорил де Рохан. – Касается в равной степени женщин и кесарей".
Павел Петрович, отменив по случаю хорошей погоды утренний плац-парад голштинского полка, сидел с начальником гатчинской артиллерии полковником Аракчеевым в кабинете Малого дворца. И внимательно слушал проект о передислокации дальнобойной батареи с ближнего пруда на пасеку.
На пасеке с утра приказом Аракчеева рылись флеши по новому французскому образцу.
– В чем же преимущество, Алексей Андреич? – добивался сорокалетний великий князь. – Преимуществ быть никаких не может! Нет!
– Это почему? – грубовато спросил Аракчеев.
– Француз не может быть умнее Фридриха Великого.
– А это почему?
Павел выпрямился, и глаза его недобро сверкнули. Аракчеев знал эти переходы.
– Ну как же, ваше высочество! – сказал Аракчеев. – Ежели мы выводим редан в 60 градусов в сторону противника и ведем косо-прицельный огонь, то сектор обстрела в ближнем бою – глядите. – Аракчеев приподнялся и, склонившись, приложил на схему транспортир.
"Чисто лиса и журавль", – подумал, входя в кабинет, Кутайсов словами входившего в моду Крылова.
Веселый круглолицый турок Кутайсов терпеть не мог сухих построений ума. Он никак не верил, что из схоластики можно вывести хоть одну захудалую истину.
– Ежели б он улыбнулся хоть раз – я б поверил, – говорил Кутайсов. – А то – трубка, капонир, лафет, а самому – хоть кол на голове чеши.
– Теши, – поправлял Павел Петрович.
– Ему хоть чеши, хоть теши. Нашего Мины не проймешь в три дубины.
Как всякий инородец, Кутайсов прилежно относился к русскому фольклору.
Кутайсов подошел и, вытянувшись, положил на сектор обстрела визитную карту Литты.
– А-а-а! – Павел радостно подхватил четвертинку с мальтийским крестом и гербом герцогов миланских. – Где он?
– В приемной, ваше высочество. – Кутайсов свысока посмотрел на Аракчеева.
Тот поджал тонкие губы и повел острыми плечами в круглых погонах, что означало: "И ты щенок, да и тот, кто бы он там ни был. И по очень простой причине: что тебе – редан, что тому – флешь, что свинье – апельсины".