"Ничего у этих мальтийцев не разберешь", – подумал он.
– На Марфа-Ридж. – она снова махнула рукой. – Там у нас дом. Мама, дядя Мануэль…
– Дядя? – игриво вставил вдруг Фома.
Лаура странно посмотрела на него.
– Еще Джианна. – она повела под робой плечом, и Волконский, как ясновидящий, отчетливо прозрел сквозь раковину хрупкое Лаурино плечо.
– Как же ты сказала, что живешь с братом? – натужившись, сформулировал Волконский и неприязненно покосился на Фому. Фома был тут – тоже отчетливо – лишний.
– Извините, я не поняла, – сказала она. – А с кем же?
Лаура стояла перед ним совершенно свободно, как если бы тело ее, серебрясь, плескалось в воде.
– Так ты нас свозишь на Гозо? – спросил наконец граф.
– Отчего не свозить? – сказала Лаура. – Все происходит на Гозо медленней, чем на Луне, – напевно процитировала она то ли песню, то ли строку местного фольклора.
"Какого она сословия? – лихорадочно думал граф. – Если подлого, то… хм… Рублей десять. Нет, двадцать!" – расщедрился Дмитрий Михайлович.
– И на Комино свозишь? – спросил граф, подаваясь вместе со стулом поближе к девушке и придвигая с собою свечу.
– Мы на острове Комино все сидели у камина, – снова пропела она.
"Может, сумасшедшая? – с беспокойством подумал Дмитрий Михайлович. – Заплывешь с такой…"
– Но на Комино меньше шансов, – добавила Лаура прозой, и глаза ее загадочно блеснули.
– Вот как? – Волконский покраснел и снова покосился на Фому. "Вроде нормальная", – успокоился граф.
– Там берег пологий, – пояснила Лаура.
"Это удобно", – подумал посол.
Волконский наконец решил, что о благородном сословии не может быть и речи. "Так они и станут тебе петь, – подумал он. – Как на острове Комино мы, говорит, сидели у камина…"
– Ах, что же это я сижу! – граф подхватился.
Оказывается, во все время разговора с дамой он сидел, а дама стояла. С другой стороны – вот так прямо ведь не спросишь: ты дама или не дама?
– Поедем мы сегодня или не поедем? – раздраженно вклинился Фома.
Уже под легким утренним бризом они сели в красно-синюю фелюгу с двумя глазами, нарисованными на деревянных щеках по обе стороны бушприта. Лаура ловко оттолкнулась веслом и легко подняла парусок.
Пока она бегала от носа на корму, подбирая веревки, Волконский разглядел пятку, и пятка его таки добила. Это была совершенно нежная, розовая пятка, выглянувшая из сандалий на босу ногу. Он перевел взгляд на свои сапоги. "Типично мальтийские ичиги, ваше сиятельство, беспримерно теплые" еще с вечера довели его ноги до температуры забортной воды. "Беда", – подумал граф, чувствуя, что именно так сходят с ума: ночь, разведка, египтянка. Фома, к сожалению.