– Да не боюсь я вас, – досадливо передернул бровями Жак. – Просто не люблю, когда вы так смотрите.
– Представь себе, он тоже, – усмехнулся король. – А я-то не мог понять, что же его так резко выбило из равновесия… Вот уж не думал, что его можно смутить просто взглядом! Ну что в нем такого особенного? Ну, помогает немного надавить на подследственного, но не более. Да и то, действует только на людей со слабой психикой. На Мафея, к примеру, не действует вообще. Нет, правда, интересно… Значит, Кантор прекрасно понял, как действует на него такой вот взгляд, и даже сделал вывод, что на тебя он должен действовать так же, только сильнее… И что бы это могло значить? Жак, скажешь сам или мне подумать?
– А как вам интереснее? – хитро прищурился Жак.
– Что ж, подумаю сам. Что между вами может быть общего? Ты трус, он ни хрена не боится, и все же есть что-то, что вас одинаково пугает. Оставим тебя, тебя пугает все, возьмем его… – король подумал ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы выкурить трубку. Затем усмехнулся и откинулся на спинку кресла. – Жак, а ну-ка, опиши мне еще раз внешность советника Блая.
Жак улыбнулся и развел руками.
– Я не хотел вас огорчать, но вы сами догадались.
– Угораздило же меня родиться с такой внешностью, что я всем напоминаю каких-нибудь мерзавцев… – вздохнул король. – Терезе – немца, тебе – советника Блая… Наверное, Акрилла тоже меня боится, потому, что я ей кого-то напоминаю. Хорошо еще, что Ольга не видела того маньяка, а то бы непременно оказалось, что я и на него тоже похож…
– Ваше величество, – оживился Жак. – А что Акрилла написала в своем сочинении?
– Как я и ожидал, она его так и не написала. А я сделал вид, что забыл.
– Разве вам не любопытно? – засмеялся Жак.
– Любопытно. Но что-то из нее выдавливать себе дороже выйдет. При ее-то склонности к обморокам… точно, как кузина Нона. Из-за этого их сходства мне теперь постоянно кажется, что Акрилла такая же дура.
– Да нет, она не такая дура, – утешил его Жак. – Она просто трусиха. И еще она ужасно мечтательна и обожает любовные романы. Ну, и воспитали ее родители так строго, что она теперь носится со своим целомудрием, как дурень с писаной торбой. Мафей уж к ней и так, и этак, а она краснеет, глазки опускает, и делает вид, что не понимает намеков. А прямо ей сказать он не решается, не говоря уж о том, чтобы нагло хватать ее за везде. Все-таки, молодой еще, наглости не успел набраться.
– Любовные романы? – переспросил король. – И что, очень любит, говоришь?
– Прямо обожает.
– Понятно, – вздохнул король. – Роковая любовь, коварство и измена, честь и месть, красавец герой… И, разумеется, злодей, как и прочие злодеи, непременно похожий на меня. Жак, ну почему мне так не везет?